Дабы устранить угрозу заключения брачного союза между Шампанью и Эно, клан Капетингов принял в итоге решение, предложенное графом Фландрским: устроить брак его крестника с его собственной племянницей, Изабеллой де Эно. Для Филиппа Эльзасского забрезжил час триумфа. Разве королева Франции, обязанная ему своей блестящей участью, не послужила бы для него дополнительным козырем при управлении делами королевства, которые стали целью его жизни? Тем не менее существовало серьезное препятствие. Согласится ли Бодуэн де Эно с крушением своих первоначальных замыслов? Ведь ему надлежало отречься от клятвы, связывавшей его с графом Шампанским, в результате чего прекрасное будущее, которое он готовил для своего сына, оказалось бы под угрозой. Бодуэн затягивал переговоры, чтобы извлечь максимум выгод из своего положения отца, у которого домогаются руки его дочери. В пору Рождества 1179 года он встретился в Париже с Людовиком VII, но все еще не принял окончательного решения
[46].
Примерно в конце Великого поста 1180 года граф Фландрский и Рауль, граф Клермонский, коннетабль Франции, направились в Моне с делегацией королевских советников, чтобы преодолеть последнее отцовское сопротивление и составить брачный контракт в надежной и должной форме. Как и другие вассалы короля, Рауль де Клермон считал тогда необходимым этот союз, который должен был покончить с политическим преобладанием шампанского клана и предотвратить окружение королевского домена. Переговоры длились три дня и завершились подписанием соглашения.
С большим сожалением граф Эно согласился на то, чтобы Артуа, которое должно было отойти к нему вместе с остальными владениями Филиппа Эльзасского, стало приданым его дочери. Он обещал уступить ей город Аррас, то есть, собственно говоря, всё Артуа, а кроме того, города Сент-Омер и Эден
[47]. В условиях соглашения предусматривалась дальнейшая судьба этих владений. Если бы Изабелла родила сына, приданое отошло бы к нему, но если бы этот наследник умер бездетным, Артуа должно было бы вернуться к Бодуэну де Эно. Таким образом, Бодуэн вытребовал гарантию того, что земля, уступленная его дочери, не будет включена в состав королевского домена немедленно. Однако при этом он все равно сильно сокрушался, видя, что богатая провинция уплывает из его рук.
Опасаясь, как бы его шурин не передумал, граф Фландрский поторопил события. Без промедления он увез с собой юную принцессу. Однако понадобились некоторые дополнительные переговоры, и молодому королю пришлось сидеть в одном из залов Амьена, в то время как советники дискутировали по поводу условий его женитьбы. В нетерпении он спрашивал себя, «когда же будет дано ему самому или иному королю Франции воссоздать королевство Французское таким, каким оно было во времена Карла Великого, — во всей его протяженности и могуществе»
[48]. Вполне возможно, что подросток, уже весьма озабоченный хорошим исполнением своих королевских обязанностей, действительно произнес эти речи. Он показал бы тем самым, что усвоил данные ему уроки и, желая подражать славному примеру Карла Великого, не собирается ограничиваться только женитьбой на принцессе, в жилах которой текло больше каролингской крови, чем у кого бы то ни было во всей Европе. Сторонники этого союза спешили со свадьбой. Филипп Эльзасский доставил свою племянницу в крепость Бапом. Юный король прибыл туда и женился на Изабелле 29 апреля 1180 года. Это был день триумфа для графа Фландрского.
Его успех, который был также и успехом клана Капетингов, вызвал гневное раздражение у шампанцев. Угрозы с их стороны представлялись опасными. По обычаю следовало короновать королеву вскоре после свадьбы, но не было и речи о том, чтобы провести эту церемонию в Реймсском соборе, поскольку местный архиепископ доводился братом королеве Адели. Поэтому сначала королевское окружение остановило свой выбор на Сансе и объявило днем коронации 18 июня. Однако затем советники осознали опасность такого путешествия, ибо королевский кортеж легко мог стать объектом нападения со стороны графа Сансерского и его братьев. Между тем время поджимало. Разногласия между матерью и сыном не предвещали ничего хорошего. Ее отъезд со двора весной 1180 года совпал с началом решающих переговоров о предстоящем браке. Это еще более обострило ссору между Филиппом и его матерью. Поэтому в спешке было решено провести коронацию 29 мая в пределах знаменитого аббатства Сен-Дени, построенного Сугерием.
В этот день граф Фландрский снова держал королевский меч, тогда как архиепископу Сансскому выпала честь короновать совсем юную королеву, девочку, которой едва исполнилось 10 лет. Ее жених короновался сам вслед за ней. Повторная коронация не была чем-то необычным, но, как правило, ее совершали после смерти прежнего короля, который уже успел один раз короновать сына при своей жизни. Юный Филипп II его советники не стали дожидаться кончины Людовика VII. Они, несомненно, хотели похвалиться коронацией, которая была бы проведена без участия одного из столпов шампанской партии, королевского дяди, архиепископа Гийома Реймсского, и в то же время решительно пресекла бы любые новые споры. Ибо в противниках этого брака недостатка не было, и можно задаться вопросом: сумятица, возникшая в аббатстве в конце церемонии, была вызвана только радостным возбуждением народа, которого спешно созвали из пригородов и деревень, расположенных по соседству с Сен-Дени? Переполох разросся до такой степени, что один рыцарь из королевской охраны решил положить конец крикам и толчее. Давая знак толпе успокоиться, он широко взмахнул своим жезлом и случайно задел три лампады, освещавшие алтарь, возле которого стояли новобрачные. Это было печальным предзнаменованием грядущих событий, однако Ригор пишет, что в пролившемся масле следует видеть обещание славы и почета для короля Филиппа
[49].
Рождение идеологии Капетингов?
Этот брак, один из самых оспариваемых за всю историю французских королей, привел к появлению идеологии Капетингов, которая должна была помочь династии утвердиться на троне. Время для этого пришло, ибо пророчество Святого Валерия, в окончательной форме записанное примерно в 1040 году в аббатстве Кап-Орню, доминировавшем над бухтой Соммы (ныне — Сен-Валери-сюр-Сомм), обещало королевскую власть до седьмого колена потомкам Гуго Капета, который в 980 году велел вернуть туда останки вышеназванного святого. Итак, указанный срок теперь заканчивался, и становилось необходимым найти новое обоснование легитимности Капетингов. Случай представился вместе с действиями оппозиции, которая возникла против юного короля и еще более против его супруги.
