Мун стиснул зубы и нехотя пробормотал, что ему это хорошо известно.
В это время Том с Бото сидели на камбузе. Они сдружились с коком, славным малым, который очень сильно тосковал по дому. Том рассказал ему, что эту хворь можно вылечить с помощью палочки корицы и щепотки мускатного ореха. К сожалению, у кока не нашлось ни того, ни другого.
Тогда Том уселся на бочку с водой и завел рассказ о Рамоне Благочестивом, который родился в Кадисе и был самым большим лгуном на свете.
Кок затаив дыхание слушал историю, и прежде, чем Том успел закончить первую главу, вокруг стола кока сидели уже восемь мужчин и с большим вниманием следили за перипетиями необыкновенной судьбы двуличного боцмана.
Позже, когда Том остался с коком наедине, тот рассказал ему о скрытой войне между мистером Муном и капитаном Буллем и о том, как эта вражда расколола пополам команду корабля.
– Каждую ночь, – говорил кок, – мы ждем, что один из них скончается в своей койке, и при нынешнем положении дел это может быть как один, так и другой. Половина команды поддерживает Булля, но еще столько же стоит за Муном. Дело в том, что миссис Браун все больше захватывает власть над нашим капитаном, который целыми днями лежит в своей каюте и мучается от боли. Его настроение меняется, как ветерок: то он добрый и великодушный, то тут же становится злым и раздражительным, но каждый раз это она решает, каким ему быть и что делать. И все это может закончиться очень плохо.
– На чьей стороне ты, кок? – спросил Том.
– Я привык поддерживать капитана, – вздохнул кок. – Но Мун уже два раза угрожал мне, так что теперь я уже и не знаю. Думаю, совсем скоро он попытается захватить судно. Да смилостивятся Небеса над нами!
Над верхней палубой висит сильный запах дегтя. Перед трапом, ведущим на шканцы, установлены стол и стул.
Бриг бросил якорь и теперь качается на волнах пламенеющего закатом моря.
Том стоит вместе с Ньо Бото и Тео.
Индиго Мун смотрит на Тома с непонятным выражением лица. Словно жалеет и в то же время хочет предостеречь от чего-то.
Тут появляется капитан. На нем его лучшая одежда. В руке он держит лист бумаги с подписью. Он просит тишины и затем протягивает бумагу Муну, который единственный из всей команды Булля умеет читать.
Правила просты. Новичок обещает хранить верность бортовому братству и приносит священную клятву. После чего кладет свою правую руку на стол, и ему отрубают палец.
Том выступает вперед. Он с тревогой смотрит на приготовленные нож и дубинку.
Мун хватает его руку и кивает монголу, который устанавливает лезвие ножа у самого основания безымянного пальца Тома.
– Клянешься ли ты в вечной верности команде и ее капитану? – зачитывает штурман.
– Да, я клянусь в вечной верности, – Том склоняет голову.
Теперь слышно только, как волны бьются об обшивку судна.
Мистер Мун снова кивает монголу. Тот поднимает дубинку над головой и со всего размаху опускает ее на лезвие ножа, которое за один удар отсекает палец от руки.
Том во все глаза смотрит на отрезанный палец. Странно, но боли он почему-то не чувствует. Он вообще ничего не чувствует.
Пираты начинают переговариваться, кто-то хлопает в ладоши.
В это время Лаем Синг макает свою кисточку в котел с горячим дегтем. Мун сует Тому в зубы ложку.
– Вот теперь-то все и начинается, – говорит он.
Том смотрит на монгола, который стоит перед ним с кисточкой, измазанной в дегте. И на свою открытую рану, которая начинает кровоточить.
Лаем Синг произносит что-то непонятное и прижимает деготь к ране.
Ослепительно-белая молния пронзает мозг Тома. Боль из пальца отзывается в коленных чашечках, на мгновение он близок к тому, чтобы потерять сознание, и тут он широко распахивает глаза и взмахивает левой рукой. Кулак попадает прямо в челюсть монгола.
На долю секунды кажется, что гигант даже не чувствует удара – так величественно он отступает на два шага в сторону, но Том бросается за ним в погоню. Ослепленный болью, он хватает дубинку и заносит ее для удара. Однако опустить ее не удается, потому что на него наваливаются Мун и еще двое пиратов – они укладывают его на палубу и крепко держат, пока кок вливает в него ром.
Том таращится в небо, лимонно-зеленое с апельсиновыми облаками. Чья-то уродливая морда смотрит на него сверху вниз. Том видит молочно-белую радужку глаза.
– Самора, – шепчет он, – уйди. Оставь меня в покое.
Он моргает, чувствуя, как его одновременно колотит озноб и пробивает пот. Глаза Саморы становятся черными, и по всему ее лицу вырастает борода.
Булль наклоняется над Томом.
– Добро пожаловать в нашу команду, – бурчит он.
Много часов спустя Том лежит, укрытый португальским флагом, и прислушивается к свисту ветра в снастях и гоготу птиц, доносящемуся с далекого берега.
Теодора сидит, держа на своих коленях голову Тома, кожа которого имеет пепельно-серый оттенок.
– О чем ты думаешь? – спрашивает она.
Какое-то время он лежит молча, но потом произносит:
– Я обдумываю один план. Он пришел ко мне под водой, когда я увидел голубые раковины моллюсков, которые прилепляются к днищу корабля и странствуют с ним по свету совершенно бесплатно. Даже моллюск умеет планировать свою жизнь.
Тео качает головой и улыбается.
– А о чем задумался ты, Ньо Бото? – спрашивает она.
– Я мечтаю поймать броненосца и сварить его в ямсе, – отвечает Бото. – Портной, что живет в нашей деревне, – очень хороший кок. Когда у меня будет свой дом, я тоже стану портным.
Том смотрит на Тео, и они улыбаются друг другу.
– А кем ты хочешь быть, Тео, когда у тебя появится собственный дом? – спрашивает Бото, снимая с себя рубашку и складывая ее так аккуратно, словно она совсем новая и дорого стоит.
Она мечтательно смотрит на него.
– Когда у меня будет свой дом, я заведу стадо овец и буду его пасти, – говорит она. – Но прямо сейчас я устала, как собака.
– Я тоже, – вздыхает Бото и смотрит на своего протащенного под килем друга, чьи щеки постепенно начинают розоветь.
Том тоже вздыхает и смотрит вверх на небо.
– Теперь я пират, – шепчет он, – как мне и было предсказано.
Глава 24. Пояс Ориона
Он стоит в каюте капитана. На судне – тишина.
Они ждут ветра уже шесть дней. Люди устали от ожидания, но на этом бриге усталость переросла в войну. Оружие еще не пущено в ход, но все висит на волоске. Нехватка воды и сытной пищи, а прежде всего недельное воздержание от битв и отсутствие добычи изнурили большую часть команды.
