Музыка оборвалась, оставив стойкое ощущение победы с привкусом печали. Тиана медленно вернулась к реальности, а лютня под окном уже то пищала, словно мышонок, то шелестела травой…
Баронессу накрыло раздражение.
— Не может так играть человек! — вынесла она вердикт и принялась шарить в комоде в поисках простенькой на вид шкатулки.
Однажды Реток сказал: «Если не можешь понять, что перед тобой, отойди назад, шагни вперёд или в сторону. Если не можешь сделать этого — пусть сделает кто-то другой!» Вот этого «другого» она и нащупала в глубине выдвижного ящика комода. Нажала два выступа, и противоположные боковины шкатулки откинулись, открыв плоские стёкла.
Пришлось ещё выключить светильник и убрать с верёвочной лестницы книгу — иначе на подоконник не забраться. Теперь сад внизу, сквозь шкатулку, виден, как на ладони, а всё тайное стало явным.
— Маска светится… Это понятно, — бормотала Тиана. — Не из кожи сделана. А теперь так!
Она нажала несколько кнопок, и изображение изменило цвет.
— Магия на маске… Но это часто делают. Лютня вообще чистая, обыкновенная. А вот перчатки…
Тиана увеличила изображение. Да! На перчатки Менестреля явно наложены заклятья. Хотя и какие-то невнятные. К тому же Тиана как раз и делала ставку на лютню! Приходилось признать, что даже в таких хитрых перчатках мог столь виртуозно играть лишь очень хороший лютнист.
Менестрель сидел на мраморной скамейке под огромным кустом роз, перебирал струны и готовился к исполнению следующей песни. Говорить о том, что певец появляется ниоткуда, — просто глупо! Тиана хорошо помнила тайный проход в стене. Но где Менестрель взял ключ? Неужто королевский шут с ним в сговоре? Или кто-то из слуг?..
Видишь пушистого зверя,
Что живет у меня внутри?
Откроешь случайно двери —
На твоей свернётся груди…
Звук лютни мягкий, ласковый. И голос словно заманивает в ловушку…
Певец поднял голову и как будто провёл взглядом по окнам. А Тиана из-за этого отшатнулась и едва не упала с подоконника — вспомнила, что такая маска обладает ничуть не меньшими возможностями, чем шкатулка у её глаз.
Тиана спустилась на пол и расстроенно подумала, что сама виновата — а нечего пялиться на всяких Менестрелей! Баронесса всё-таки…
Нас разлучат предрассудки и люди.
Нам теперь не коснуться друг друга.
И неважно, сколь нежно мы любим —
Между нами злословья вьюга…
Понятно, что Менестрель пел о любви. О чём ещё ему петь? Песня явно была печальная. Но как он пел! Казалось, что это лютня оплакивает несчастливых любовников, а певец лишь поясняет, о чём она плачет.
Я уйду в пограничные горы,
В бесполезных дней круговерть.
Ты молчишь — пусты разговоры,
Без тебя ждёт меня только смерть…
Ты знаешь пушистого зверя,
Что плачет в моей груди.
Не касайся запретной двери
Или вместе со мной иди!
Песня затихла, лютня принялась тихо мурлыкать что-то своё, и тогда, совсем не в настроение, Менестрелю крикнули из окна слева:
— А повеселее можешь что-нибудь?!
Лютня подавилась, хохотнула… Хотя, вполне возможно, это смеялся сам Менестрель, тем более что он тут же хрипло сказал:
— Могу. Но не осуждайте меня…
Несколько аккордов, глухое хихиканье, и зазвучал почти марш. А уж по первым строчкам Тиана, конечно, узнала эту песню.
Король, нам явно неизвестный,
Носил с собой огромный меч.
Сражённый девушкой прелестной,
Завёл о близости он речь.
И вдруг девица согласилась,
А значит, будет ох! И ах!
Но, к сожаленью, не водилось
У короля меча в штанах!
Но не о том, конечно, речь —
Достаточен и средний меч!
И не надейся сгоряча,
Что обойдёшься без меча!
Эту хулиганскую песню орали ближе к концу праздников, уже изрядно поднабравшись пива и рома. За неё жёны щедро раздавали мужьям подзатыльники, а сами подхватывали припев, а то и пускались в пляс. Многие утверждали, что знают не меньше двадцати куплетов. Менестрель ограничился шестью, но два из них Тиана слышала впервые. Вот только смех её перемежался всхлипами — баронесса вспоминала родной замок…
А придворные дамы, которые по правилам должны были смущаться и сердиться, хохотали вместе с лютней и даже после того, как Менестрель пропел последние строчки:
И коль сумел с девицей лечь,
Не жалуйся на краткость встреч.
А чтобы полыхала печь,
Ты не жалей свой славный меч!
Ещё несколько залихватских аккордов, и лютня умолкла. Хихиканье за окнами стало явственней, а дама, которая прежде требовала веселья, поинтересовалась:
— Скажи, певец, для кого приготовлен твой меч? Плевать на размеры! У меня готова лестница! Ты поможешь втащить её обратно?
— Лестницы есть у всех! — вмешался звонкий голос. — Но одного Менестреля на всех не хватит! Он мой!
— У вас лестницы коротки!..
Дамы переругивались, смеялись, но моментально смолкли, когда раздался голос Менестреля. Тиана и много позже осталась в уверенности, что певец складывал рифмы на ходу:
Разве можно попасть по лестнице в небо?
Я не слышал такого. И сам я там не был…
Вновь зазвучала лютня, но на этот раз музыка стала лишь фоном к печальным словам:
Иду без дороги в Пустоши.
Никому не помочь, не спасти…
Помогает надежда на лучшее,
А любовь лишь в конце пути…
Голос затихал, удалялся, и, наконец, умер последний звук лютни. Но тишина длилась недолго.
— Да что же это такое?! Может, у него, как у того короля, с мечом непорядок?!
— Ну как же! Говорят, что его попёрли из Зинкара за целый выводок в родовитых семьях! Тот ещё петушок!
— Чего ж он к тебе в окно не залетел?! Поклевал бы нужные места…
Эта перебранка могла продолжаться очень долго. Других-то претендентов на лестницы сегодня не было. Но оно и правильно — кто будет слушать бренчание расстроенных струн в сочетании с блеянием козлов после песен Менестреля?! Да засмеют и кавалера, и даму, которая лестницу спустит!
Тиана включила светильник, вернула книгу на подставку и попыталась читать. Вот только получалось плохо. Песни разбудили в баронессе тоску по дому, по отцу, по наставлениям Ретока… Баронесса захлопнула книгу, разделась, приняла душ и легла спать.
