Ну, а в том, что все четверо в миниатюре представляли этакий своеобразный интернационал, еще накануне полёта, и тем более, после его успешного завершения, даже самые неистовые в своих затеях и предсказаниях, репортеры из средств массовой информации даже усмотрели особенно ценный для всех и самый добрый знак удачи.
Однако, как было на самом деле, как лучше всех знают лишь эти друзья, собравшиеся сейчас в Швейцарии, чтобы отметить памятную дату. Уж им-то известно, что настоящим залогом успешного, более чем двухгодичного, полета туда и обратно было совсем иное.
Не жребий при составлении экипажа и не симпатии членов конкурсной комиссии, а выучка и высокий профессионализм каждого из отобранных претендентов в первопроходцы Марса. Именно эти профессиональные навыки и качества характера каждого и дали им реальный шанс полететь на красную планету.
В том числе командиру корабля, ветерану астронавтики США Дэйву Колби. А ещё второму пилоту, самому молодому из них, земляку первого космонавта Земли Юрия Гагарина и его неистовому поклоннику — рязанскому парню Сергею Кольцову. Конечно же — штурману и одновременно врачу из Швейцарии, Саймону Ларсгартену.
И, наконец, инженеру электронщику, биохимику, геологу и специалисту еще черт знает какого перечня различных областей науки и техники, вездесущему Ямото Намура из страны Восходящего Солнца.
И в другом понимании истины они полностью сошлись в ту пору во взглядах на жизнь и судьбу. В том числе и на её романтических атрибутах.
Так, хотя и не пришлось им самим выбирать название корабля, всё же всей космической четверке по-настоящему понравилась громадная «Каравелла», чья сборка из сотен различных блоков проводилась на околоземной орбите.
— Почему «Каравелла»? — усмехнулся, самым первым посвященный во все таинства полета Дэйв. — А вы вспомните, на каких галошах старый хрыч Колумб отправлялся открывать Америку!
Он сам был горд таким фамильярным обращением с исторической личностью великого испанца, словно готовился составить ему компанию в золотых скрижалях мировой истории:
— Вот и мы вроде того. Ха-ха-ха!
Кроме того, пригодились за долгие месяцы их полета и усилия психологов, которые по различным тестам точно составили «великолепный квартет», как сразу же, едва стали известными имена, окрестили на Земле журналисты отправлявшихся к Марсу.
Они не ошиблись. Сумели проявить и предусмотрительность, и своё умение читать характеры изучаемых пациентов. Во всяком случае, во время полёта ни разу не дали осечки решения земных специалистов. Их рекомендации не подвёл никто. Не бывало ни разу, чтобы кто-то досадил другому.
Правда, уже на орбите Марса, когда нужно было готовить к решающей стадии спускаемый аппарат, оснащенный еще и платформой для возвращения первопроходцев обратно до базового орбитального модуля, неудача постигла именно командира, будто сглазившего своим прежним панибратством свою же собственную участь.
— Что-то у тебя, Дэйв, кардиограмма чудит, — заметил тогда Ларсгартен после заключительного медицинского обследования той части их экипажа, участники который должны были первыми спуститься на толщу ледника гигантской шапки марсианского полюса.
— Да ерунда, пройдет, — отмахнулся вначале Колби. — Всегда так бывает на старте, а вот возьмусь за конкретную свою работу, так сразу станет послушным организм, быстро придёт в норму!
Но не ослушался командир бортового врача. Не рискнул нарушить инструкции, составленные еще руководством экспедиции на Земле. И снова прилепил на своей широкой мускулистой груди резиновые присоски датчиков чуткой аппаратуры бортового врача.
После чего стало не до прежнего шапкозакидательства. Дисциплина взяла верх над дружеским участием.
— Вот ведь, дьявол, с такими кривыми и впрямь нельзя к шарику! Вдруг подведу! — выругался командир, изучив еще несколько лент, густо исчерченных самописцами беспристрастного прибора. — Тогда уж, как и планировали, тебе, дублер, лететь.
Впервые после их личного знакомства Дэйв назвал тогда Сергея не по имени, а по должности в судовой роли их «Каравеллы».
И в этом еще раз было видно, как жалеет он, что не сможет первым высадиться на Марсе — завершить конечную цель их экспедиции. Но каждый понимал — спуск на планету и возвращение обратно на орбитальный корабль потребует самой полной отдачи сил.
Пилотировать же спускаемый челнок действительно мастерски, а не с правом делать это в экстренном случае, могли лишь двое из квартета, чьи фамилии, золотом вышитые на форменных комбинезонах начинались с одинаковой заглавной буквы «К» — Колби или Кольцов.
Как показало дальнейшее развитие событий, такое решение оказалось единственно верным, а не просто разумным. Даже крепкий, тренированный Ямото Намури был близок к срыву, когда раз за разом одна цепь неприятностей непрерывно сменяла другую.
Те воспоминания не забыть.
— Ну, вы и покувыркались тогда, — в ресторане Цюрихского аэропорта, потягивая из высокого бокала шампанское, неподдельно восхитился Ларсгартен. — Меня и то чуть паралич не хватил, когда увидел в телескоп картину настоящего кошмара.
И пояснил для верности тот момент:
— До сих пор перед глазами стоит, как вихрь вашу скорлупу чуть в трещину не столкнул. Вот уже на самом деле, едва на честном слове тогда удержались от катастрофы.
Действительно, тогда им пришлось несладко. Исследуя полярную ледяную шапку Марса, попали в ураган, едва не ставший им могильником. А когда сошли с ледника, то в красных барханах тот же самый вихрь, то и дело налетавший на чужаков, совсем сорвал с обитаемого отсека тепловой экран, не позволявший в жару испепелить людей, а после захода солнца превратить их в сосульку.
Так что взлетать, а потом, выходить на орбиту к ожидавшей их «Каравелле» пришлось, не снимая в челноке скафандры.
— Да, упрели, так упрели, — улыбнулся, вспоминая совсем невеселый взлет с Марса, Ямото. — Если бы не Сергей, то не знаю, как бы мы тогда смогли успешно к вам причалить.
Лишь на мгновение за столом сгустилась тишина. Как говорят еще в таких компаниях, символизируя рождение еще кого-то, кто в своё время тоже станет покорителем космоса.
Невольно для себя нарушил паузу россиянин.
— Да бросьте вы, совсем захвалили, — смущённым тоном вымолвил Кольцов. — Все мы постарались одинаково, и сообща добились отличного итога нашей экспедиции — сколько ценнейших образцов марсианского грунта и прочего на Землю доставили.
Сказал от души. Однако не каждому из знаменитой великолепной четверки его слова показались простым оборотом речи.
— Да уже постарались, — хмыкнул Дэйв, осторожно подпихивая под столом свою голубую спортивную сумку Ларсгартену, взамен его собственной сумки, точно такой же по качеству материала, крою и пошиву. — Того марсианского добра всем тут на Земле хватило с избытком.
Снова зазвенела посуда. Опять начало пениться, разливаемое по бокалам, шампанское. Вот только добавка понадобилось не всем из компании. Так как кое-кому стало не до воспоминаний о славно общем прошлом.
