Имелись у него и существенные оправдания в виде уже упомянутого материального интереса.
— Нет, конечно, зачем было бы злить сопляков из конторы национального агентства, — заявил он. — Просто, наш с вами, Свен Ларсгартен, в общем-то и уговоривший на такой шаг, обещал у меня все это очень выгодно купить от имени фирмы.
Опять в ходу оказалась сумма астрономического гонорара:
— За миллион долларов США наличными.
Ямото не мог, не поинтересовался тем, что понадобилось именно в этих космических материалах местной фирме, готовой тратить на них такие средства?
И тут же получил персональное пояснение от Колби.
— Их специалисты — химики, совместно с физиками и биологами что-то затеяли в обход от остальных учёных мира, — продолжал откровенничать похититель трофеев с Марса. — Собирались поставить ряд экспериментов на том льду, что привезла наши «Каравелла» с красной планеты.
— Так есть же официальные каналы, — вновь стал оппонентом в разговоре доселе сдержанный японец.
— Этим швейцарским парням, огласка, вроде как, ни к чему, — услышал он в ответ. — Опять же частная фирма. Вот и боятся, что раньше времени другие догадаются о характере их исследований.
В одном отставной командир космического межпланетного корабля попытался оправдать свои действия:
— Только никакой я не вор!
— Тогда кто?
— Что, о промышленном шпионаже не слышали? — ответил на риторический вопрос американец. — Так что я сначала разведчик нейтрального государства, а потом уже и мститель за самого себя.
С той же убеждённостью он закончил, странно исполненную в темноте грузового фургона, исповедь на тему первого в истории чисто космического преступления:
— Своё взял, не чужое!
Довод за доводом, которые всё это время приводил Дэйв Колби в подтверждение своей версии, меньше возмутили его друзей, чем то, что он припас «на сладкое» и выложил на острие дискуссии, как спелую вишенку поверх праздничного торта.
— И все же наш ранее уважаемый Саймон Ларсгартен оказался хитрее меня, стреляного воробья.
— Почему?
— Как это понимать?
— Всё проще простого, — с новой силой полились из темноты доводы отступника от земных законов и присяги. — Думаете, почему я вас обоих уговорил непременно сегодня отыскать нашего приятеля?
— Почему?
— Мог бы нам сразу сказать свою особую причину?
— Нет, не мог! — стоял на своем Дэйв Колби. — Деньги при обмене долларов на товар он отдал, а тут, наверное, решили в его фирме их забрать обратно.
Из дальнейшего повествования, его собеседники узнали про сомнения командира, возникшие у того, когда Ларсгартен исчез из дома самым таинственным образом. Ведь с той поры американец только и думал о похищении Саймона сообщниками из научных кругов.
— А теперь и все мы оказались в той же западне, привезут на место и потребуют обратно всё до последнего цента, — подвёл он некий итог долгому рассказу. — Вы же видели, какие мордовороты и костоломы служат в их фирме.
После этого не лицеприятного выражения в адрес принимающей стороны, американец отыскал еще более грубое, почерпнув его из своего незаурядного запаса геополитического фольклора:
— Вернее, как там, Сергей, говорят у вас по-русски: — Ошиваются в шарашкиной конторе.
Хорошего во всем услышанном ни оказалось ничего. А вот плохого — хоть отбавляя.
Особенно это стало всем ясно после того, как рассказчик на столь же непримиримой ноте закончил свою мысль:
— Будет всем нам плохо. Но не расстраивайтесь. Почти уверен, господа, в наших силах. Да и вы понимаете, не хуже меня, что нам следует в дальнейшем быть в полной готовности. Тогда сможем оказать достойное сопротивление. Не в качестве жертвы, обречённой на заклание, станем ждать на месте высадки из грузовика, самого худшего!
И прозвучало словно приговор, когда сей прорицатель, пока обладающий главным образом, лишь достаточно трагическим имиджем, сформулировал окончательный и крайне не утешительный вывод по поводу ближайших перспектив:
— Даже, если всех нас отпустят, то обязательно придумают какую-нибудь другую бяку, нежели яд или пуля.
Напугать он друзей не напугал, но задуматься заставил крепко.
— В хорошую же историю ты втянул нас, Дэйв, — возмущённо вырвалось у Сергея. — И всё-таки, не в одиночку здесь оказались, как-нибудь сообща поборемся.
Его непоколебимую уверенность в собственных силах горячо поддержал и не менее компанейский Ямото Намури.
— Действительно! — услышали от него товарищи по былой славе и наступившему несчастью. — Не на тех напали, сумеем за себя лучшим образом постоять!
За разговорами, продолжавшимися в, царившей вокруг них, кромешной темноте, узники грузового прицепа даже не заметили, как вдруг изменился характер дороги. Уже не по рытвинам, а по отличному шоссе мчал их в трайлере автомобиль.
И это обстоятельство каждый оценил по-своему:
— Значит, скоро приедем!
— Этот грязный проселок был, скорее всего, исключительно для камуфляжа, чтобы другие не знали, как попасть в этот их — чертов, секретный научно-исследовательский центр, о котором рассказал командир!
— Все же голова наш Саймон Ларсгартен, хотя и мошенник порядочный вместе со своими компаньонами. Все продумал до мелочей! Включая и надёжную маскировку от пронырливых журналистов…
Словно в подтверждение этих слов Дэйва, и впрямь их тюрьма на колесах внезапно остановилась. И вскоре после того, как своим усталым шипением тормоза отчитались о честно выполненном долге, раздался лязг отпираемых на фуре замков.
После чего яркий свет наступившего дня ворвался в двери, широко распахнутые водителем. И он сам продиктовал своим неофициальным пассажирам дальнейший план их действий.
— Выходите! — скомандовал шофер, подставляя им для удобства легкую алюминиевую лестницу. — Приехали!
Пассажиры, можно сказать, вновь появившегося в системе логистики «грузового класса» тут же последовали полученному указанию.
И уже не ожидали ни чьих указаний. Сами знали, что делать каждому, когда оказались на твёрдой почве. Почти синхронно принялись сбивать со своей одежды клубы цементной пыли.
А вот после этого можно было и оглядеться по сторонам, чтобы оценить место, где оказались совсем не по своей воле. К тому же, прихорашивание от цементной пыли сыграло им всем на руку. Так как, за этим занятием глаза членов экипажа «Каравеллы», немало времени просидевшего в могильной темноте автомобильного прицепа, окончательно привыкли к дневному свету и подарили всю ту информацию, какой очень не доставало в новой, кардинально изменившейся ситуации.
Правда, радоваться, как и предрекал ранее Дэйв, было нечему. Уже и потому, что их взорам предстала опять тюрьма. Только уже не прежняя, с фигуральной подоплёкой, вроде той, что называли по дороге, имея в виду грузовой отсек автомобиля. А самая, что ни есть настоящая — с высоким бетонным забором, толстыми, красной кирпичной кладки, стенами, и даже надёжными стальными решетками на окнах.
