Только что, морщась не столько от неосторожных, как от неумелых движений профессора, давно, еще со студенческих времен, не делавшего марлевых перевязок, Джон Пристли рассказал ему о том, что произошло с ними на перевале.
Из четверых десантников ему повезло больше всего.
Пуля, выпущенная из пистолета палача, ударила его не прицельно. Скользнув у виска, она лишь оглушила парня. Потому, вначале ничком упав в снег, оглушённый ударом пули, Джон Пристли вскоре пришел в себя от холода.
Как в тумане, нго достаточно отчетливо разобрал солдат все последние слова, произнесённые полковником. И тут, сквозь пелену крови, стекающую по лицу от касательной раны на голове, он вдруг увидел прямо перед собой рифленые рукоятки, занесённого снежной пургой, пулемета.
Как понял, расправляясь с задержанными десантниками, палачи не обратили должного в такой ситуации внимания на столь грозное оружие, основательно занесённое пургой. А зря. Ведь, когда те окружили лежавшего перед стволами пистолетов профессора, то Джон, почти теряя от боли сознание, направил на них раструб пламегасителя пулемета и привычно, как умел лучше всех в своем подразделении специального назначения, нажал на спусковую гашетку…
Учёный, ставший санитаром, предусмотрительно перебил отрывистую речь раненого:
— Ничего, Джон, береги силы, потом, перед следователем, все в подробностях расскажешь.
Профессор Кристофер Стивтон в последний раз оглянулся на перевал, где уже опадали дымные следы прогоревшего пламени на останках вертолета «Ирокез», как оказалось, тоже попавшего под разящую пулемётную очередь и принявшего смерть вместе со своим хозяином.
Как можно более удобно создатель средства от холода вскинул на себя своего спасителя и, несмотря на то, что ему приходилось сильно припадать на раненую ногу, уверенно пошел со своей драгоценной ношей вниз, к долине. Туда, где в условленном месте и в определённое время их должны были ждать друзья.
До этого срока, обговорённого им только что по рации, найденной в палатке покойного сержанта Томаса Верстайна, еще оставалось немало времени. Достаточного на то, чтобы замести следы от возможного преследования его личными гонителями из военного ведомства.
Пришелец
Фантастический рассказ
I
Пришельца ждали.
Часы летели напряженной какой-то чередой, заставляя по-особому относиться к тому, как неуклонно одно временное явление сменяло другое. Сначала ночная прохлада сменилась росистым рассветом. Затем, решительно поднявшееся на востоке над горизонтом и войдя в зенит, раскаленное солнце окончательно высушило утлую траву от капелек, ставшей теперь совершенно неактуальной, но такой прежде желанной, утренней влаги.
И уже ничто зеркальной поверхностью не отражало в себе, как прежде, напряженные от волнения физиономии ожидавших исторический момент встречи представителей двух разных и таких далеких друг от друга, цивилизаций. И только пришелец, невольно давший о себе знать накануне, теперь вовсе не торопился исполнять обещанное появление перед другим разумом.
Еще вчера каждый думал только о нем, когда внезапно, на ясном вечернем небе возникло удивительное и необычное явление. Яркая точка сорвалась со звездного, только проявляющегося после наступления сумерек, неба. Затем она выросла в размерах. Еще и еще. Пока, возникший следом, не ошеломил наблюдателей яростный и могущественный в своем проявлении, ослепительный росчерк ракетных дюз.
Но вот и он пропал. Растаял за горизонтом. Бесследно исчез, скрывшись за высокими, покрытыми снежными шапками, горными вершинами хребтов, со всех сторон, обрамлявших скалистое плато.
С тех пор немало истекло времени.
Давно, в напряженном ожидании обитателей здешних мет, прошла ночь. Зарозовела и растаяла утренняя заря. А подогретой горячими лучами всегда палящего солнца чахлой растительности, кое-где облагораживающей утлую поверхность, все оставалось без изменений.
Напрасно были устремлены туда с надеждой сотни глаз.
— А может, у него при посадке что произошло? — высказал предположение одноглазый, самый нетерпеливый при экстремальных ситуациях, и от того здорово пострадавший некогда на пожаре. — Может быть, ему нужна помощь?
Предположение было очевидным. Как и то, что чрезмерное нетерпение никому еще никогда не помогало. А уж одноглазый не раз попадал в передряги от того, что хотел заступиться за всех, кто, на взгляд его ограниченного зрения, нуждался в помощи.
Так было и теперь. Когда не мог быть слабаком тот, кто вчера вечером поднял такой переполох, разбудив округу космическим появлением своего удивительного летательного аппарата.
Потому на одноглазого, несмотря на его суету и нетерпение, никто не обращал никакого внимания. Никому не верилось, что существо, способное силой своего разума преодолеть миллионы световых лет, может попасть в беду. Не сумеет достичь цели. Так бездарно — аварией завершить исторический полет.
И это невозмутимое мнение самых рациональных из них, наиболее благоразумных и опытных в делах и житейском плане, оказалось наиболее близким к истине.
На горизонте снова произошли перемены.
— Глядите! Глядите!!! — один из тех, кто ожидал контакта, первым заметил черную точку, движущуюся сквозь раскаленное марево, окутавшее вершину ближайшего холма. — Идёт!
II
…Совершенно случайно удалось выйти на связь с чужим разумом. После долгих веков ожидания встречи с представителями других миров, когда уже и не верилось в подобное, прозвучал голос, с конкретным умыслом поданный инопланетянином.
Чувствительные элементы засекли чередующиеся между собой странные свисты, доносившиеся из космоса всего в нескольких миллионах миль. Шанс установить контакт никто упустить не мог. Обсудив все доводы, последовавшие, как за начало общения, так и против такого риска нарваться на агрессию чужака, пришли к единому мнению. Было решено ответить на сигналы.
И вот он, результат проявился во всей его огромности. Наступал великий миг долгожданного контакта с иной цивилизацией. Все ближе и ближе становился пришелец к ожидавшей его делегации избранных представителей планеты.
Как-то странно передвигаясь по равнине, он все так же подает ставшие знакомыми сигналы.
III
И снова все чуть не испортил самый нетерпеливый из тех, кто вышел навстречу инопланетянину.
— Нет, вы только посмотрите на этого смешного урода! — одноглазого неудачника даже передернуло от одной лишь мысли о том, что можно иметь такую нелепую внешность. — Недаром они так долго таились от нас и не желали представать в столь жалком виде!
Однако, если по совести, то и по затаенной мысли критикана, в чем-то пришелец походил на них самих — те же два глаза, два уха, рот полный белых зубов, нос, ражая прическа из жестких коротких волос на голове.
