— Нет, чтобы просто раскрыть меня, да узнать истину! — кожаный переплёт так и заходил ходуном на своей полке, запоздало предлагаясь в советчики. — На любой вопрос раскроюсь без всякой жалости.
Однако, не до него окружающим. То ли усталость сморила всех прочих от закончившихся дневных бдений. То ли уважение не позволило серой печатной массе присоединить свои голоса к фолиантовому мнению. Кто знает?
Лишь один каталожный шкаф включился в разговор. Предварительно постучав своими ящиками-ячейками с подробными карточками-подсказками о каждом обитателе библиотеки.
— Вы, Волшебное величество, у нас здесь не значитесь! — заявил, как отрезал, каталожный шкаф. — Откуда же тогда всем нам, а тем более — читателю догадаться, где ждет его Ваш ответ на все вопросы?
— Это так!
— Верно! — откликнулось из разных углов подобострастные до неприличия, потрепанные жизнью, настольные календари прошлых лет, постоянно чувствующие теперь свою полную ненужность.
Волшебный Фолиант от обиды забыл про былое своё самодовольство. Видно, понял он и обоснованность аргументов деревянного собеседника. Потому что уже без намёка на прежнюю значительность, запросил мира. В виде уступки, которую попросил сделать ему в этой библиотеке, где появился не весть по чьей прихоти.
— Вот и занесите меня в картотеку, — услышал шкаф для библиотечного каталога. — Да и про подробную аннотацию обо мне не забудьте!
Сам не замечая того, что принялся за старое, кладезь мудрости снова стал нравоучителен и важен:
— Что мешает?! Пусть уже завтра узнают люди всю правду, какая есть…
Как тут не посодействовать?
Однако лишь вздохнул беспомощно каталожный шкаф и развел своими многочисленными ящиками. Когда те, так же дружно, как и отреагировали на просьбу, нырнули обратно в свои ячейки, снова смог продолжить общение с незадачливым соискателем места в общем ряду.
В ответ на невыполнимую просьбу только и вымолвил:
— Никак не получится!
И тут же пояснил причины отказа:
— Без специалиста, шефа своего — каталогизатора не могу и буквы добавить к тому, что в карточках.
Каталожный шкаф оказался не просто педантичным исполнителем чужой воли, но и сам не скрывал личного мнения. В том числе и по данному вопросу. Например — о готовности действовать под исключительно непосредственным руководством своего здешнего начальства.
Однако и в его деревянной душе, видимо, отыскалась частица искренней жалости и сочувствия.
— Сам письму не обучен, — было заявлено фолианту. — Вот, разве что, всей библиотекой скинемся по букве.
Это предложение прошло на «Ура!».
— А что?
— И скинемся! — эхом прокатилось со стороны, чуть было не залегших в спячку, а теперь вновь проснувшихся для активного общения томов, брошюр и даже газетных вырезок со стендов. — Принимай по ведомости…
За словами и дело не стало.
Пошли, побежали, полетели: то одиночные буквы, то — целые предложения. Примыкали друг к другу. Рождали целые абзацы. Попутно складываясь в витиеватое повествование. В самый подробный рассказ о том, на что требовалось дать квалифицированный ответ волшебному фолианту.
А именно — на самые животрепещущие вопросы, без которых и не представить современной литературы:
— Кто виноват? И Что делать?
Глава первая
Небо в жемчугах
Богатому Острову никто название специально не придумывал. Только глянули первые попавшиеся сюда островитяне по сторонам раскосыми глазами и кто восторженно, кто завистливо, а кто и горделиво зацокали языками:
— Богато кругом!
— Тепло!
— Сытно!
— Однако, хорошо жить можно!
И действительно. Несказанно повезло приезжему на постоянное место жительства люду. Куда ни ткни палец — никогда не промахнешься. Уколешься иголкой: если не местной удивительной карандашной пальмы, то наверняка её постоянного обитателя дикобраза. С хвостом белки и ветвистыми рогами.
Да и прочих редкостей хоть отбавляй, составляющих теперь другую часть радостей Богатого Острова — коммерческую. Тем, что местные доморощенные и подножные товары охотно, чуть ли не в «собаку-драку» покупаются не только туристами, но и на вывозе — обездоленными из всех прочих, убогих и незавидных от того, мест. Тех самых, которые располагают у себя всё, что угодно, кроме здешних чудес и щедрот.
Зато прекрасно знают местные счастливые жители то, о чем постоянно спрашивают друг друга:
— Разве там ногой нащупаешь золотой песок, шагнув просто наугад?
— Или отыщешь ли в другом краю, совершенно непреднамеренно, можно сказать — шутя, не ведая того, собственным ботинком или голой пяткой удобрения — тёплую ли совсем лепешку, а то и с каждым новым днём, становящуюся всё более ценной, подсохшую под щедрым жарким солнышком?
Кстати про удобрения.
Здесь их действительно оказалось предостаточно. Потому что постоянно пополняется запас. То и дело оставляет драгоценный материал для сада-огорода последняя бурёнка пастуха олигарха, можно сказать, миллионера-частника. Породистая путешественница, долгожданная на столичных улицах острова.
Не опасаются при этом, ни крупная рогатая молоканка-ведерница, ни ее хозяин — толстосум. Верят в полную сохранность своего драгоценного имущества. Того самого, что приляпано повсюду без опаски, что украдут, или возьмут без спроса. Как бывало прежде, да быльём поросло. Недаром прогресс шагал-шагал по планете, да сюда завернул. Понаделал добра — на всех хватит, да еще и другим останется.
Впрочем, на Богатом острове не нужно теперь опасаться за судьбу не только коровьих лепешек, но и любого прочего.
Знай точнее точного, а не с опаской на иной возможный результат:
— Отвернулся — не найдёшь!
Особенно в последние времена. Когда каждому после смены вождя хочется жить всё богаче. Прежний-то, отец народов, дескать, зря позволял подданным существовать, как говорится, «от пуза».
Ученее прописывая формулировку о том, как им хотелось бы, получается простая формула:
— Жить сытно, разнообразно и по желанию весело.
Нынешний — не таков. Собственным примером напомнил каждому подданному, что без стремления что-то иметь самому в собственности, другой — ничем не поделится. Оттого вошло в привычку и у старожилов, и у вновь приезжих островитян — где увидел ценную лепёшку, там и хватай её обеими руками. Ховай подальше, чтобы потом ближе взять, не рисковать попусту.
Не медли и во всем остальном. Благо пример виден как на картинке. В изображении окружения нынешнего вождя. Почтенные островитяне — визири. Поступают они, точно так, как сам их кумир в молодые годы. Это он, будучи приставлен к охране и общественной заготовке плодов карандашных пальм, себя пуще других остальных не забывал. Назаготовил их, наохранял урожая, нахапал излишков.
