Оба так поднаторели в подобных баталиях, что даже сами не могли определить точно решение вопроса о том, кто же из них двоих имеет большее право заявить, что именно он поспособствовал выделению долгожданного груза наличных средств?
Можно сказать, не слишком спешное появление на месте посадки имело вполне логичное объяснение. Ведь, вылетев с башни гораздо раньше, чем вспомнили про свои контрацептивные воздушные шарики шаман, ковёр-самолёт никак не мог раньше того появиться на Богатом Острове.
Потому, что недаром на его шерстяном борту имелись, замеченные еще месье Макароноухим на подходе к стартовой башне, коллеги и сподвижники посрамленного им фокусника-иллюзиониста господина Николя Нидвора Ва-Банкова.
Это по их настоятельной просьбе «данайцы» предельно долго летели по извилистому маршруту, задерживаясь то в одном «Ва-банковском» цирке, то в другом, во множестве имевшихся на ряде другой суши островного архипелага.
И, таким образом позволили почти опередить их, двигавшемуся с надутой скоростью летательному аппарату с банановой эмблемой под резино-техническими изделиями патентованного и разрекламированного по всему свету средствами, представлявшими завидный брэнд — «Анти-СПИД».
Так что корзина под гирляндой, использованных не по своему прямому предназначению, презервативов тоже, как и рейсовый ковер-самолет несказанно обрадовали встречавшую их аудиторию.
Эта воздушная атака эскадрильи героических и самоотверженных добытчиков из бюджета материка «данайцев», была сейчас особенно и очень важна. И даже, весьма кстати, на Богатом Острове, несказанно потрясенном еще одним — вещим и ужасным от этого — сном Нынешнего Вождя.
Глава седьмая
Плата за молоко
Серьезным событием в истории Богатого острова и окружающей акватории стал произошедший там конфликт водоплавающих существ со снежными пахарями. В итоге он обернулся полным фиаско для одной из сторон его участников. Потому что последовало принудительное выдворение из обитаемого пространства дельфиньих упряжек. Так что теперь они были вынуждены искать себе занятие далеко за территориальными водами Богатого Острова. Только и этим, как оказалось, последствия не ограничились. Наступали новые, не менее тревожные времена.
Начались они с того, что после ссоры, как всегда, требовалась релаксация. И без нее не обошлось. Все же словесная стычка настолько утомил некоторых ее участников, что те не стали по обыкновению смиренно предаваться традиционному развитию хода событий.
Не дожидаясь, когда наступит очередной раут придворной жизни и слуги позовут их за стол — вечерять, главные персонажи повествования предались объятиям Морфея и проспали до самого завтрака. А наступившее утро обрушило на них очередной сонм испытаний.
Первым, как всегда, когда шла речь о возможной выгоде, оправился от дремоты Переменчивая Зорька. И когда уже сам Нынешний Вождь открыл свои глаза, то его официальный толкователь снов уже стоял наготове. Ожидая предоставления разобраться в точках-тире очередного пальмового листа.
Работы же ему хватило надолго. Настолько славно постарался во сне самый великий спящий Богатого острова. Да и его Визирь не оплошал, рассматривая на просвет все то, что оставила на зеленой основе острое жало иглы пальмового дикобраза.
Зато, как ни трудно было это даже себе представить, утро оказалось вечера мудреней. Так считали все, исходя из того, насколько неописуемой стала та радость, которая охватила всех без исключения островитян, когда Визирь закончил расшифровку всего текста и знаков, что ему поручили. И даже большего. Потому что без изрядной доли фантазии было бы невозможно пройтись по всем без исключения письменам, разгадывая сюжет за сюжетом, оставленных по зелени листа писчими приборами, изготовленными из колючей шевелюры не менее образованных, чем все вокруг, дикобразов.
Переменчивая Зорька не подвел. Он безошибочно угадал все именно так, как от него ожидал двор.
По его трактовке очередного судьбоносного сновидения Мудрый правитель не зря всхрапывал с вечера до рассвета и даже прихватил чуть больше времени, придавливая щекой подушку. Переменчивая Зорька нашел-таки еще более рациональное использование главного источника доходов в местный бюджет.
И об этом, не жалея придаточных и всяких прочих, распространенных и не слишком предложений, широко и повествовательно изложил переводчик с языка снов на тот, что пользуется хождением среди бодрствующих современников.
Теперь все внимание переключилось с полярных гостей и рекордсменов создания пены на морской глади на копытное создание, обладавшее парой ороговевших надстроек на прическе и не всегда чистым хвостом с той же по цвету метлой на этом выдающемся месте, что и вся остальная масть.
Теперь стало понятно ее особое предназначение.
Как зачитал Визирь из получившегося текста перевода мыслей повелителя, их прославленная Бурёнка, до сих пор неутомимо производившая на свет драгоценные лепёшки коричневой краски и удобрений, оказывается, могла бы еще более обеспечить достатком своих земляков. Но не за просто так. А лишь в том случае, если бы они имели возможность реализовать с выгодой второй, побочный продукт её жизнедеятельности — молоко.
И без Переменчивой Зорьки все тут помнили его вкус и непроизвольно облизнулись, прихватывая языками со щек часть, нанесенного на них пигмента животного происхождения. А потом стало не до оценки образовавшегося во рту вкуса. Потому что про молоко далее говорилось с государственных позиций.
Не просто так во сне увидел благодетель свою корову. Прежде все ограничивалось использованием ее удоев прямо на месте. Безо всякого валютного эффекта. Теперь же, по мысли Нынешнего Вождя, можно было наладить неплохую коммерцию. Озолотить его и сограждан. Ввергнуть население Богатого острова в пучину наслаждений райской жизнью.
Все же потому, что во сне ему приводился грандиозное инженерное сооружение: перекинутый через морскую гладь акведук на массивных кирпичных опорах. Вел который непосредственно через весь окружающий океан, будучи нацеленным главной своей составляющей — трубой молокопровода на ближайших, пока еще ничего не подозревающих, иностранных соседей.
Описание оказалось таким захватывающим и жизнеутверждающим, что всем, кто слушал Визиря, представился, как будто это было на самом деле, этакий каменный мост, да куда там мосту — мостище, с щедро пущенным по самому верху молокопроводом, непосредственно связанным с Бурёнкой…
На этом месте, вечно забегавший мыслями вперед произведения толкуемого персонажа, Визирь Переменчивая Зорька вдруг замолчал, придав своему расписному коричневому лицу выражение одухотворенности. Доказывая всем, что и сам в это поверил, не хуже других расчувствовался.
Заодно, словно окунулся в романтику прошлой жизни слушателей и своей собственной бурной молодости:
— В один миг построим акведук, заявил он. — На голом энтузиазме.
А трак как при его словах слушатели невольно насторожились, последовало разъяснение переводчика своему же сделанному переводу:
