«Быстро, – тревожно заметил шейри, все набирая и набирая скорость. – Я не ожидал. Наверное, в тот раз нам попались старые гарпии».
«Или больные, – наконец бледно улыбнулась я, стараясь не уделять внимания мысли о том, что как раз в этот момент несколько десятков гарпий получают невыразимое удовольствие, лицезрея наши с Лином пятые точки, устремленные строго в зенит. – Нам с тобой, как всегда, поразительно везет. Надеюсь, они не станут повторять наш геройский подвиг?»
«Кто знает? Может, дураки и среди них найдутся?»
«Да ты никак шутником стал? – удивилась я, чувствуя, как встречный ветер выворачивает наизнанку веки. – Мы сейчас грохнемся, а у тебя одни остроты на языке».
«Ну не мат же».
Я открыла рот, чтобы возмутиться, но туда немедленно залетела конская грива, и я закашлялась. А потом решила, что, как только встану на ноги, непременно выясню, почему уже во второй раз в минуту опасности мой нерешительный демон становится таким хладнокровным и рассудительным. Прямо как я, когда вижу кидающегося из чащи кахгара. Хотя, может, не зря говорят, что все питомцы похожи на своих хозяев? Может, и Лин меняется вместе со мной?
Увидев быстро приближающуюся стену деревьев, которые с такой высоты казались сплошным асфальтовым катком, я против воли зажмурилась.
«Боже… Лин, надеюсь, ты знаешь, что делаешь».
«Я – нет. Но зато знаешь ты».
«Что?!»
«Ну да, – без тени сомнений выдали мне. – Ты велела упасть – я упал».
«Твою мать! – завопила я, наконец-то перепугавшись до полусмерти. – А сам подумать не мог?! Мне надо было на земле оказаться побыстрее, от гарпий уйти, с толку их сбить, до Печати добраться! Но не расплескать по земле мозги на километр в длину! Тормози, дурья твоя башка! Крылья раскрывай, демон недоделанный! Разобьемся же!»
Лин, повернув на дикой скорости голову, вдруг издал неуместный смешок.
«Так вот чего ты боишься, Гайдэ».
«А-А-А!»
«Ты всего лишь боишься упасть, – совершенно спокойно сообщил мне этот долбаный философ. – Однако ты не боишься смерти. И боли тоже. Ты боишься того, что однажды у тебя не останется выбора. И ты не сможешь сама решить: жить тебе или умереть. Поэтому и рискуешь напрасно. Поэтому и живешь одним днем. Поэтому и билась в своем мире, как мотылек в стакане – там, у себя, ты просто не могла выбирать».
«Лин, сволочь! – Я чуть не задохнулась от злости. – Демон-недоучка! Если ты еще раз так со мной поступишь…»
«Не бойся, Гайдэ, – как-то удивительно нежно отозвался шейри. – Теперь я тебя наконец понял. Прости, что так поздно. И жаль, что так ненадолго».
Демон на огромной скорости вдруг полностью свернул широкие крылья, закрыв меня, как гусеницу в коконе, со свистом и страшным треском проломил густые древесные кроны, сдавленно зашипел, когда обломки прочертили кровавые полосы на его боках. Потом резко свернул, заставив меня звучно клацнуть зубами. Его тряхнуло. С огромной силой дернуло. В тот же миг я в ужасе почувствовала, как держащие меня путы внезапно ослабли. Затем крылья снова развернулись, выпустили меня наружу, громко хлопнули, с натужным гудением расправляясь и пытаясь поймать ветер. А меня швырнуло вниз, наподдав напоследок в спину чем-то увесистым и очень крепким.
Я, не сдержав вскрика, пролетела в гуще веток и сорванных листьев несколько метров, с трудом вспомнила, как надо группироваться, с новым стоном ударилась и кубарем покатилась по твердому, стараясь закрыть лицо и глаза. Затем ощутила, как что-то неприятно хрустнуло в левой руке, в голос взвыла, а потом, оглушенная и раздавленная, со всего маху налетела на какой-то камень. И вот уж когда испытала всю полноту ощущений, которые испытывает ястреб, всей грудью напоровшись на скалу.
«Разбей ее, Хозяйка, – донесся до меня быстро удаляющийся голос. – Я дам тебе время, отвлеку… У тебя всего несколько минок, пока Стражи не опомнились! Так что поспеши!»
На какое-то время у меня потемнело в глазах, а в ушах зазвенело так отчаянно, что я даже решила, что все это просто почудилось. Но потом неистовый звон начал постепенно стихать, боль в груди тоже успокоилась, зато вместо нее пришел такой дикий холод, будто я к морозильной камере прижалась. А затем где-то наверху раздался многоголосый вопль и яростный рев, перемежаемый пронзительным визгом и звуками рвущейся под острыми когтями плоти.
Я со стоном отлепилась от ледяной глыбы, стоившей мне пары сломанных ребер и, кажется, левого запястья.
– Твою маму…
С огромным трудом отползла, стараясь не опираться на сломанную руку. Слизнула кровь с разбитой губы. Почувствовала, как вздувается на щеке огромный синяк. Осторожно пошевелила ногами, а потом облегченно вздохнула: целые.
Прав был Лин: я не боюсь боли. И смерть мне тоже не страшна. Но только когда я сама решаю, что приму ее на свой страх и риск. Не страшно спрыгнуть с края крыши или шагнуть под колеса мчащегося навстречу автомобиля. Не страшно прогуляться по бортику высокой дамбы – страшно, когда тебя оттуда сталкивают. И когда ты уже ничего не сумеешь изменить, потому что дальше твоя жизнь катится без всякого твоего участия. И столько, сколько тебе повезет.
А я ненавидела слепое везение. Мне всегда казалось несправедливым, что кому-то с легкой руки достаются огромные выигрыши, тогда как кто-то должен всю жизнь горбатиться, чтобы оплатить крохотную комнату в коммуналке.
Мне в этом плане не везло. Я всего добивалась сама. Упрямо, настойчиво, но добивалась. И хотела, если уж честно, именно добиваться. Не получать готовенькое, не выпрашивать милостыню у господина случая, а поступать так, как хочу и как сама решила. Без родителей. Без многочисленных советчиков и всяких так доброхотов. Мне даже здесь то вроде повезет с одним, то тут же приходится за это расплачиваться. То выжила при прыжке с крыши, но сразу наткнулась на каких-то Тварей в потустороннем мире. Потом выжила и там, нагло забрав у одной из них оказавшийся полезным клык, но тут же вляпалась в историю с эаром. Чудом уцелела после обряда обмена душ, зато заимела сомнительное украшение на руке. И долг заодно, с которым целых две недели разбрехивалась.
И так во всем: сперва урок, потом – плата. Сначала задание, потом – какой-нибудь бонус. Мне ничто и никогда не доставалось просто так. Ни в своем мире, ни тем более в этом. Действительно, как игра какая-то. Реалистичная до жути, но весьма запутанная игра, в которой я упрямо пытаюсь диктовать свои правила.
– О-ох! – Придя в себя, я наконец села и удивленно посмотрела на стоящих ко мне спиной Теней, которые неотрывно смотрели куда-то в темноту и ждали, пока я соизволю очнуться.
Как выяснилось, демон выбросил меня на полной скорости, как десантуру из вертолета, посреди небольшой опушки, в центре которой лежал громадный, наполовину вдавленный в землю и покрытый густым мхом валун, о который я так славно приложилась. Вокруг – ни души, кроме меня и напряженных до предела братьев. Одни деревья, стоящие впритык друг к дружке, несколько драных кустов, огромная куча сломанных веток, припорошенных сорванными при падении листьями. А еще огромная дыра в кронах, в которой, как бешеные, метались неясные тени, и откуда доносились звуки нешуточной борьбы.
