В начале мая 1787 г. капитан дель Рио со своим отрядом прибыл к таинственным древним развалинам, поросшим густыми зарослями тропического леса. Его людям потребовалось целых две недели, чтобы вырубить и выжечь кустарники и проложить просеку в сплошных зарослях. И тогда капитан, стоя на расчищенном пространстве, «с восторгом и изумлением взирал на руины некоего дворца, бывшего некогда настоящим садом чудес, вознесенным высоко над землей на платформе из грунта и щебня». Со стен, сплошь покрытых непонятными знаками и таинственными фигурами, на непрошеных гостей сумрачно смотрели грозные лики странных изваяний. Дождь лил как из ведра. Дель Рио и его людям не давали покоя личинки москитов-кровососов. Доблестный капитан считал своей главной задачей как можно скорее выполнить возложенное на него поручение. Без лишних колебаний он приказал срыть несколько насыпей и почти ворвался на первый этаж древней башни. При воспоминании о варварских методах «исследований» дель Рио археологов и сегодня бросает то в жар, то в холод.
Экспедиция вывезла из дебрей 32 предмета и вместе с 25 рисунками и отчетом, собственноручно написанным дель Рио, представила их в Аудиенсию. Дело было направлено в Мадрид, и там досье вместе с ящиками, где хранились находки, затерялось в недрах бездонного Государственного архива. При дворе никого не интересовали какие-то там руины в Новой Испании, как в те времена называли завоеванные заморские земли.
Но не зря говорится, что судьбой правит случай.
Спустя 45 лет донесение дель Рио невесть каким путем попало в руки Генри Бертауда, лондонского книготорговца и любителя старины, который сразу же оценил находку и издал ее в 1822 г. в виде отдельной книжечки. Увы, книжечка эта не вызвала ни малейшего интереса. В те времена археологии как серьезной научной дисциплины еще попросту не существовало. Изучение старины и всевозможных древностей считалось экзотическим хобби, уделом эксцентричных оригиналов, а то и просто погоней за древними сокровищами. У мира в те дни были другие заботы, и на открытия, сделанные где-то на краю света, в далекой Мексике, попросту никто не обратил внимания. Однако, несмотря на это, книжечке, изданной в Лондоне, еще предстояло сыграть видную роль.
Наконец, в правящих кругах самой Мексики возник интерес к изучению бесчисленных руин древних городов. Француз Гильом Дюпэ, в недавнем прошлом — артиллерийский офицер, получил поручение провести осмотр «некоторых развалин». В числе пунктов, которые Дюпэ собирался посетить, значилась и Паленка. Правда, он ничего не знал об экспедиции Антонио дель Рио, получившего такое же поручение, но в числе его спутников тоже был художник — профессор живописи Хосе Лусиано Кастанеда. Работа этой экспедиции, организованной по тем временам весьма основательно, продолжалась целых три года — с 1805 по 1808 г. К участию в археологических раскопках были привлечены местные жители, по большей части — индейцы.
Дюпэ прибыл в Паленку в 1807 г. Проштудировав массу литературы и проникнувшись глубоким интересом к древним культурам Мексики, он был поражен и очарован зрелищем полуразрушенных, но по-прежнему величественных сооружений. И, отправляясь в экспедицию, предложил своему другу, Кастанеде, проиллюстрировать на месте свои основательные познания в области мексиканских древностей. Компендиум о мексиканской старине, созданный ими совместными усилиями, заставил маститых членов правительства Мексики вскочить со своих кресел. Но и здесь, на родине многих загадочных древностей, бюрократия не упустила шанса лишний раз продемонстрировать свое влияние. Бюрократы решили засекретить доклад Дюпэ. Впрочем, возможно, что это оказалось даже к лучшему, ибо если бы результаты его исследований получили широкую огласку, испанцы и мексиканцы подвергли бы эти места беспощадному хищническому разграблению. Однако Паленка не была предана забвению. Путешественники и ученые, в числе которых был и Александр фон Гумбольдт, посетивший эти места в 1816 г., по-прежнему проявляли интерес к ней. А четверть века спустя настал долгожданный час X.
Поистине судьбой правит случай!
Статист, сыгравший главную роль
В истории открытия Паленки одна из главных ролей по праву принадлежит Жану-Фредерику графу фон Вальдеку. В свое время он считался человеком подозрительным и своенравным, из тех, что в кругах добропорядочных бюргеров принято считать «слегка помешанным*. Никто толком не знал, кто таков этот Вальдек и откуда он родом. Сам он своим родным городом называл столицы разных стран: то Прагу, то Париж, то Вену. И если его титул кое у кого вызывал сомнения, то его талант живописца и графика сразу же получил всеобщее признание.
И вот в 1821 г. по воле случая этот граф встретил уже знакомого нам лондонского книготорговца Генри Бертауда, который как раз собирался выпустить в свет отдельной книжкой отчет капитана Антонио дель Рио. Бертауд сразу же заказал Вальдеку иллюстрации к своей книжке. И художник быстро создал 16 офортов, которые, как мы знаем, не смогли предотвратить финансовый крах этого злополучного издания.
После прочтения отчета дель Рио у Вальдека волосы поднялись дыбом. Он должен отправиться в Мексику, и немедленно!
И вот в марте 1822 г. Вальдек действительно отправился в дальний путь. Семью свою он предпочел оставить в Лондоне. Он приступил к сбору пожертвований на исследование Паленки, получил от мексиканского общества шахт — для которого он создал планы и карты местности — финансовую поддержку, выступал в роли лектора и портретиста, а в свободное время, будучи поистине неутомимым тружеником, делал зарисовки мексиканских древностей. При всем том он и впрямь держал себя как «слегка помешанный».
Жан-Фредерик граф фон Вальдек сделал в Паленке более 100 рисунков.
Правительство Мексики дало гостю из Европы официальное задание: исследовать древности Паленки. «От имени правительства Мексики» он упрашивал индейцев помочь ему в проведении работ по расчистке развалин, но индейцы хотели получить деньги, а не обещания далекого правительства, находящегося неизвестно где.
3000 мексиканских долларов, все, что было при себе у Вальдека, мигом растаяло под пылающим солнцем Мексики, словно кусочек масла, даже не успевший попасть на ломоть хлеба. Тем не менее Вальдек не отчаивался и продолжал свой труд. Часто, покинутый всеми своими спутниками, претерпевая мучения от тропического климата, он просто брел к какому-нибудь храму, поросшему буйной тропической растительностью, и, положив блокнот на колени, целыми днями под палящим солнцем Паленки делал все новые и новые зарисовки, число которых перевалило за 100. Чтобы хоть немного спастись от ядовитых болотных туманов, неистовых ливней и безжалостных насекомых, граф обосновался на развалинах одного из храмов, выбрав один из залов, похожий скорее на тюремный каземат. Он стал первым человеком, подобравшим себе квартиру в одном из «каменных домов» с тех пор, как майя покинули Паленку! Сегодня здание, в котором решил обосноваться Вальдек, ласково-иронично называют «храмом графа».
