После пира жених увозил невесту к себе. Закутанную в покрывало, ее сажали между женихом и дружкой на повозку, запряженную лошадьми, быками или мулами.
Впереди шли факельщики, сзади следовали гости. Мать невесты зажигала факел, и поезд трогался, сопровождаемый игрой на флейтах и пением гимнов в честь Гименея. Прибыв к дому новобрачного, сжигали дышло свадебной повозки. На другой день молодые принимали подарки, которые им приносили родственники и знакомые, процессию которых возглавлял одетый в белое мальчик с факелом. За ним шла девочка, несшая на голове корзинку с подарками.
Не менее четко определены были и погребальные обряды спартанцев и афинян.
По общему обычаю, умершему закрывали глаза и рот и покрывали лицо, потом тело омывали, натирали маслами, одевали в чистую одежду и, надев на голову венок, клали на постель.
У спартанцев все дальнейшие церемонии ограничивались лишь тем, что покойника заворачивали в кусок материи пурпурного цвета и, осыпав масличными и лавровыми листьями, предавали земле.
Конечно, и в Спарте не обходилось без плача и рыданий близких и друзей покойного, но не было такого обычая, как в Афинах, нанимать плакальщиц, начинавших свои причитания в доме покойного уже у самой его постели.
Точно так же вместо афинского обыкновения устраивать погребальные процессии с нанятыми факельщиками, певцами, флейтистками и музыкантами, у спартанцев похороны проходили тихо и в присутствии только самых близких и друзей покойного.
Поминальные обряды, украшение могил ветвями и жертвоприношения в честь умерших, как и траурные одежды и обрезание волос в знак печали, были в обычае как у дорийцев, так и у ионийцев. Траурные одежды (названные у Гомера темноцветными (Ил., XXIV 93) были обычно серого или черного цвета (рис. 41, а, б); только в Аргосе было принято во время траура одеваться в белое.
Рис. 41.
Одежда в качестве отличительного признака сана и звания приобрела свое значение уже в самом раннем, патриархальном периоде греческой государственности. Хотя цари гомеровского времени были в глазах народа только слугами закона, исполнявшими обязанности главного судьи, военачальника и верховного жреца, а не неограниченными повелителями, как восточные монархи, тем не менее и у них были некоторые внешние отличия, которые, будучи символами их царской власти, считались священными.
Важнейшим из этих символов был скипетр (ранее посох или копье), символизировавший судейские обязанности царей, но иногда употребляли его и как орудие наказания, как видно на примере Одиссея, который, рассердившись на Терсита за дерзкие речи,
Рек — и скиптром его по хребту и плечам он ударил,
Сжался Терсит, из очей его брызнули крупные слезы;
Вдруг по хребту полоса, под тяжестью скиптра златого,
Вздулась багровая: сел он, от страха дрожа; и, от боли,
Вид безобразный наморщив, слезы отер на ланитах.
(Ил., 11, 265–269.)
Скипетры, золоченые или обитые маленькими золотыми гвоздиками, походили на древнеазиатские.
Другим атрибутом гомеровских царей была пурпурная мантия, украшенная обшивкой и золотыми застежками. Такую мантию носил «пастырь народов» Агамемнон (Ил., VIII, 221) и Одиссей (Од., XIX, 225).
Были ли у гомеровских царей венцы или головные повязки наподобие диадем, неизвестно. Известно лишь, что приближенные царей, вестники и жрецы носили скипетровидные посохи, а народные судьи — простые трости.
Все эти знаки царского достоинства сохранились и в позднейшую эпоху как наследие древних царских родов, но значение их изменялось в зависимости от того, при какой форме правления жило го или другое племя.
У дорийцев, строго придерживавшихся старых обычаев, царские атрибуты сохранили свою древнюю форму и почти не утратили первоначального священного характера. Одеяние спартанских царей походило на одеяние гомеровских, которое в свою очередь, вероятно, мало отличалось от одеяния Зевса, как его обычно изображали в скульптуре и живописи (см. рис. 42).
Рис. 42.
Несмотря на то что власть спартанских царей подлежала некоторым ограничениям, особенно во время мира, они пользовались высоким почетом уже из-за своего происхождения от Геракла.
В противоположность народному обычаю, их погребали с особой пышностью и чтили память повсеместным десятидневным трауром. Конные гонцы оповещали о смерти царя, рынки закрывались и посыпались соломой, а жители (по крайней мере хозяева домов) надевали траурные одежды, по улицам ходили плакальщицы, ударяя в медные тазы.
Со всей Лаконики собирали периеков и илотов и отправляли в Спарту, чтобы там публично оплакивать умершего. То же самое происходило и в том случае, когда царь умирал за пределами Лаконики, например когда погибал на войне. Труп его перевозили в Спарту, залив медом, или заменяли его изображением, если не было возможности овладеть телом убитого.
Правительственные лица Спарты — члены совета старцев или герузии (геронты), разделявшие с царем право решать государственные дела, и впоследствии эфоры, учрежденные для надзора и контроля за его исполнительной властью, несмотря на всю важность их роли, не имели никаких внешних отличий, как и остальные чиновники.
Если ко всему сказанному прибавить, что приговоренные к лишению гражданских прав (атимии) должны были ходить с выбритой наполовину головой и в дрянной, заплатанной одежде, то этим будут исчерпаны внешние отличия, которые выработались в Спарте под влиянием государственной жизни.
Иное значение, чем в Спарте, получили знаки царского достоинства в демократической Аттике. Представление о священности, которое соединялось с ними в гомеровское время, у дорийцев заменилось отношением к ним как к внешнему отличию людей знатного происхождения.
Только в тех случаях, когда какой-нибудь потомок древнего рода становился во главе народа, восставшего против аристократии, и захватывал в свои руки верховную власть (становился тираном), скипетр, мантия и венец появлялись снова, но и то лишь как принадлежность той пышной обстановки, которой любили окружать себя тираны, подражая в этом восточным монархам.
Их богатое облачение и послужило, вероятно, оригиналом для ионийских художников, изображавших на вазах Зевса в длинном узорчатом хитоне, с драгоценным поясом, в отороченном пурпуром гиматии, в красивых сандалиях, в диадеме и со скипетром в руке (рис. 43, а — в).
