Игорь повел себя так, как она ожидала. Услышав про арест Андрея, он тотчас пришел к ней, выслушал, поддержал.
— Что за безобразие, — говорил он, размахивая руками и меряя шагами комнату. — Твердят по телевизору, что нужно поддерживать предпринимателей, а на деле душат. Просто душат! Какие ключи? Какое убийство? Они хотят отжать ваш с Андреем фотосалон. Ключи они могли сами подбросить, это у них нормальная практика!
Нина смотрела на него распухшими красными глазами, всхлипывала (слез уже не было) и спрашивала:
— Что же делать?
Лицо Игоря морщилось от сочувствия:
— Ниночка, ты знаешь, что у меня нет предпринимательской жилки, я всего лишь музыкант, человек искусства… Я не в курсе, что нужно делать конкретно. Наверно, дать большую взятку — возможно, даже придется отдать бизнес! Поверь, все это делается для того, чтобы отобрать ваш с Андреем фотосалон.
Нина, уронив руки на колени, сидела в кресле; на вышагивающего по комнате Озерцова она смотрела снизу вверх.
— Неужели дело в фотосалоне?! — спросила она растерянно. — Игорь, ты же знаешь об убийстве Аргуновской, а потом ее соседки?! В городе об этом говорят. И как могли у Андрея появиться ее ключи?! Он даже не был с ней знаком! Нет, это много хуже, чем наезд на бизнес, — его хотят обвинить в убийстве. Андрей — умный, интеллигентный мальчик… Прекрасно учился, хорошие друзья… Он не связан с криминалом! С бизнесом этим он все трудности на себя брал. Я ведь тоже в этих делах плохо разбираюсь, ты же знаешь. Отдать-то я, конечно, все отдам, лишь бы его отпустили…
Решили, что Нине лучше насчет адвоката и всего прочего посоветоваться с самим Андреем (ведь разрешат же матери свидание?).
На следующее утро, в девять часов, позвонил следователь.
— Майор Полуэктов, — представился он и вызвал ее в полицию на допрос как свидетеля: — Приходите в пятнадцать часов.
Нина даже обрадовалась: можно будет объяснить, что Андрей не виноват, ясно же, что это так. В кабинете следователя она с этого и начала. Полуэктов кивнул как-то неопределенно. Кивок означал то ли согласие, то ли нежелание слушать. Вопросы он задавал вначале ожидаемые. Был ли сын знаком с Аргуновской? С Данилкиной? Знакома ли с ними она?
Нина Аргуновскую знала в лицо — известная ведь в городе учительница. Помнила ее еще с молодости, когда в библиотеке работала. А сын вряд ли знал, он в другой школе учился. О Данилкиной они оба представления не имели.
Почему-то майор много спрашивал про Копылову. Да, предпринимательница приходила к сыну пару раз — по делу, конечно: они собирались отчасти объединить предприятия, стать партнерами. Бизнесом занимался главным образом сын, Нина только в организации кафе немного помогала. А кабинет визажа — это уже идея Андрея была, он ею и занимался. Сама она Копылову знала не очень хорошо: приятной наружности женщина и деловая, вот и все, что ей известно. Деловые переговоры сын всегда вел самостоятельно, она в этом не участвовала. Были ли между сыном и Копыловой личные отношения? Не знает. В личные дела сына Нина не вникала и тем более не вмешивалась.
В конце допроса майор допытывался, конечно, про эти ужасные ключи. Нет, она не видела их никогда. Нет, не видела, чтобы сын их прятал, вообще не было у него этих ключей. В квартире убирает раз в неделю приходящая работница, а она, Нина, каждый день пыль протирает. И в комнате Андрея тоже. В компьютерный стол сына, конечно, специально не заглядывает, но может и посмотреть, если что-то нужно, — ничего секретного там сын не держит. И не видела она никогда никаких чужих ключей. Долго вспоминала, когда последний раз в стол заглядывала. Вздохнула: давно, не помнит уже.
Свидание с Андреем Полуэктов разрешил только через неделю. На том и расстались.
Домой Нина вернулась почти в шесть и первым делом посмотрела мобильник — специально с собой телефон не брала, чтобы на допросе не зазвонил: не стоит в полиции афишировать отношения с Игорем. Сейчас ей хотелось подробно рассказать ему о допросе, обсудить, правильно ли отвечала, не могла ли ответами навлечь на Андрея подозрения. Он ведь еще даже не знает, что ее вызывали на допрос!
Странно, что Игорь за весь день ни разу не пробовал с ней связаться. Разумеется, он не обязан каждые три часа звонить. Но все же она ждала, что сегодня он позвонит, ведь она так нуждается в поддержке… Неужели с ним что-то случилось?
Но на ее телефонный звонок он откликнулся.
— Ниночка? Да, я уже собираюсь, — сказал он сразу после приветствия. — Буду ждать тебя у входа, как обычно.
— У какого входа? — не поняла Нина.
— В филармонию. Или ты забыла, что мы сегодня на Рэма Урасина идем?
Нина вспомнила — правда, собирались. Но какой может быть концерт, если Андрей в тюрьме? Теперь она, конечно, не пойдет. При внешней хрупкости, даже инфантильности, Нина Левонина обладала сильной волей.
— Нет, я не пойду, — сказала она твердо. — Придется тебе одному идти.
Кто знает, возможно, женщина ожидала, что Игорь устыдится своего намерения и останется с ней. Придет утешать, откажется от концерта. Однако он и здесь не понял или не захотел понять.
— Жалко как, Нина! Это очень хороший пианист, я его слушал в прошлом году. Ну ладно, я тебе завтра про концерт расскажу. — Он даже не усомнился в своем намерении. И не спросил, что с ней, как провела день.
Неожиданная черствость Игоря, его равнодушие расстроили Нину. В другое время она восприняла бы его поведение спокойнее, возможно, и не слишком огорчилась бы. Однако сейчас нервы ее были напряжены из-за несчастья с сыном.
«Нужно прогуляться, чтобы успокоиться», — решила она. Долго ходила кругами по Блонью. Устала, но домой возвращаться не хотелось — все равно не заснет. Размышляла. Старалась себя успокоить.
«Если дело в бизнесе, то все просто. Придется его отдать. Главное, чтобы с сыном все было хорошо».
Глава тридцатая
Сашина охранная грамота
Лиза очнулась в чужой комнате. Глаза поднимать было тяжело, но она все же обвела взглядом помещение. Стены чужие, в окне видна часть большого дома напротив — верхние этажи. Вот балкон знакомый, с чугунным узорчатым ограждением… Это балкон генерала Алексимова на Пушкинской, вспомнила Лиза. Ей приходилось видеть его из окна квартиры Батуриных. Она у Батуриных, что ли? Почему? А Саша вернулся? А Петя? Где Петя? Она подумала о родных и тут же вспомнила ползающего в пыли под тетушкиным окном старосту Степана; громко застонала. В комнату вошла Ольга Павловна.
— Лиза! Лиза, ты очнулась! Значит, все будет хорошо. Мы не должны отчаиваться, Лиза. Доктор Ростовцев сказал, что ты поправишься — организм молодой, должен выдержать.
— А тетушка? — спросила больная. — Где она? Она осталась дома? Кто же за ней ухаживает?
Ольга Павловна опустила голову, и девушка вновь провалилась в спасительное беспамятство.
