Они заканчивали очередной круг, третий для Елены Семеновны.
— Мне, пожалуй, на сегодня достаточно, — сказала она.
— И мне хватит. Пойдемте! — ответила Ирина.
Движение здесь было оживленное. Они молча перешли по переходу. В глубине улицы стояло здание музучилища, перед ним располагалась небольшая красивая площадка с цветочными клумбами и фонтаном в центре. Их дом находится несколько в стороне от оживленной улицы, не в первом ряду. Фасадом он был обращен на площадку с фонтаном и клумбами. Сонины окна на первом этаже выходили прямо на фонтан. Действительно — хорошая квартира!
— И между прочим, на квартиру были претенденты, — неожиданно продолжила прерванный разговор Ирина. — Даже из нашего подъезда. И не только.
— Какие претенденты? — не поняла Шварц.
— Ну что вы, не знаете, как сейчас делают? Договариваются, что будут ухаживать за одинокими стариками в обмен на квартиру. В наследство, после смерти.
— А-а-а, — понимающе протянула Елена Семеновна. — Знаю, конечно.
— Ну вот. Данилкины с четвертого этажа так хотели сделать, просили Софью Дмитриевну разрешить им ухаживать за ней в обмен на квартиру после ее смерти. Их трое в однокомнатной. Да собака еще, хотя, конечно, маленькая — меньше кошки.
Елена Семеновна кивнула: она видела собаку Данилкиных. Той-терьер.
— А сын подрастет, — продолжила Ирина, — женится. Что тогда делать? Сами-то они не купят.
— Неужели Соня согласилась?
— Не знаю. И еще хозяйка салона красоты, что рядом с Аргуновской, расширяться хочет. Она предлагала перевезти Соню в другую квартиру. Мол, купит равноценную в этом же районе, да еще и денег даст. Но тут Софья Дмитриевна не хотела точно. Ей очень это место нравилось. Она говорила: «Площадка у фонтана — моя дача. У меня дача прямо под окном». Сидела часто здесь на скамейке, иногда книги продавала прохожим.
— Книги продавала? Разве Соня этим занималась?
— Ну, а легко ли на пенсию прожить? Конечно, правильно делала, что продавала. У нее книгами вся квартира забита, как она там дышит… дышала то есть? От них пыль одна. Это я посоветовала их продавать. Она ведь не работала уже, зачем ей книги… — Ирина вдруг прервала речь, выражение ее лица переменилось, оно стало приветливым и… напряженным. — Игорек! — кокетливо окликнула она. — Куда это ты так спешишь, что и друзей не замечаешь?!
Только что обогнавший их высокий мужчина оглянулся, на миг замедлил шаг, посмотрел быстро на часы:
— Извини, Ирочка, на занятия опаздываю! У меня первая пара! Но я к тебе обязательно еще забегу! — И пошел, делая большие шаги, дальше, ко входу в музучилище.
«Где я его видела?» — подумала Елена Семеновна и вопросительно посмотрела на Ирину.
— Это Озерцов. Он в музучилище работает. — Ирина больше не улыбалась: невнимание спешащего преподавателя ее сильно расстроило. — Ведет историю музыки. — Помолчала, потом добавила: — Так, давнее знакомство… Мы с ним в одной школе учились, хотя он, конечно, на три года старше.
Дальше шли молча. Настроение спутницы после встречи ухудшилось, и Елена Семеновна понимала, что не надо ее сейчас беспокоить вопросами, хотя любопытство буквально разбирало. Да и что спрашивать, без того ясно: Озерцов наверняка Ирин кавалер, который потерял к ней интерес. И тут уж ничего не попишешь, это очевидно. А что лицо знакомое — Смоленск небольшой город, видела где-нибудь. Раз преподаватель музучилища, на каком-нибудь концерте, скорее всего…
Когда поднялись на второй этаж, слегка задержались возле квартиры Шварц.
— Приятно было познакомиться поближе, — кивнула Ирина. — Заходите, если что надо. Мы с Машей дружили.
После завтрака Елена Семеновна решила помыть пол. Только намотала тряпку на швабру — затрезвонил телефон.
— Лелечка, ты представляешь, — произнес Наташкин голос, на этот раз радостный, — оказывается, Соня оставила свою квартиру Тане! Еще перед тем как лечь в больницу завещание написала! А мы и не знали, честное слово! У Тани она любимой учительницей была! Конечно, Таня и без завещания ее не бросила бы никогда в случае беспомощности… Но и она тоже Таню любила. Завещала квартиру любимой ученице Татьяне Лукиной.
Елена Семеновна не сразу нашлась, что сказать. За Таню она тоже обрадовалась.
«Ну вот, теперь они с Павликом могут квартиру больше не снимать. И ребенка наконец Таня родит», — была ее первая мысль. Однако сказать это Наташке она поостереглась. Ответила более нейтрально:
— Таня твоя заслужила! Она такая умница, такая хорошая учительница… Смена Соне у нас в городе. Так что завещание — это вполне понятно.
После телефонного разговора Леля вновь взялась за швабру. Мысли возвращались к разговору: «Тане квартира очень нужна. С Наташкой в ее однокомнатной Павлик вряд ли мог бы ужиться: она его считает недостойным внучки, ревнует Таню к нему. А мальчик он, кажется, неплохой. И неглупый».
Елена Семеновна была уже немного знакома с Павлом — сейчас он ремонтировал ее квартиру на Бакунина. Наташка и посоветовала. Вроде бы стараются они с напарником — медленно, правда, делают, но куда ей спешить? Жить есть где, а дети на даче еще долго будут. И сумма, на которую договорились, Елену Семеновну устраивала — вполне справедливая. Что ж, будет теперь у Павла с Таней отдельная квартира. Как бы он ремонт ее не бросил…
«Соня правильно рассудила, — вернулась она к событиям. — Эх, жалко, что не довелось поближе с ней познакомиться… И к тому же разумно это было сделано: Таня надежный человек. Она бы Соню не оставила, конечно, и без квартиры. Но с квартирой вернее».
Глава четвертая
Улики и их отсутствие
Майор Полуэктов начертил на бумаге квадратики. Так легче было думать — нагляднее получалось. Первый — Данилкины. Второй — Копылова. Третий — наследница. Кто-то из них убил старушку. Прямых улик, однако, не было. Отпечатки пальцев, снятые с пакета и вещей в комнате, не дали ничего. Как разгадать сей ребус, хрен его возьми?! По всему, будет висяк. Работать было трудно: лето, все в отпусках. Майор и сам с нетерпением ждал отпуска. И надо ж, такое дело темное — убийство путем удушения, практически без улик! Если б соцработник не растрепала про мешок на голове, и проблемы бы не возникло. Ну, умерла старуха — вся больная, на здоровье многим жаловалась, да и возраст, куда ж денешься… «Вот болтливая баба!» — досадовал Полуэктов. Теперь приходилось думать.
Майору было тридцать девять. Убитая пенсионерка Аргуновская шестидесяти восьми лет казалась ему глубокой старухой. Таких одиноких старух убивают из-за денег или из-за квартиры. Больших денег у бывшей учительницы, конечно, не имелось. Однако квартирка однокомнатная была — и даже, в общем, неплохая, в хорошем районе, в центре. Обстоятельства убийства показывали, что старуху начинали пытать: надели на голову пластиковый мешок. Однако перестарались — она быстро умерла от удушения. Конечно, хотели заставить подписать бумаги на квартиру. Для чего же еще? Так что наследница практически отпадала: Аргуновская подписала ей квартиру две недели назад, перед тем как лечь в больницу, но самой девушке ничего не говорила — та очень удивлена была, когда узнала, это Полуэктов видел. Такое не сыграешь.
