— Комендатура с этой стороны реки была или той? Мост пересекали? — поинтересовался я.
— С этой, до реки доехали, когда комендатуру искали. Видели воду.
— Угу, — кивнул я, и пояснил остальным: — Если Андрей не дурак, а он повода так считать не давал, то к лесу прорываться он не будет, это самый логичный выход, и немцы должны там выставить усиление. Думаю рекой уйдет, найдёт там какую–никакую лодку.
— Хорошо бы, — вздохнул Тонин.
— Меня больше беспокоит, что с группой Вечернего.
— Согласно плану они вернуться сюда кружным путем. Так–что, пока не стемнеет ждать их не стоит, — ответил Шатун.
— Будем ждать, — вздохнул я.
В это время подошел радист с ответным сообщением. Он его уже успел расшифровать.
— Велели ожидать в три часа ночи два самолета. Вот тут описано как разводить сигнальные костры, — протянул он бумажку.
В одиннадцать часов ночи со стороны реки послышался плеск, на окрик часового отозвался вернувшийся Андрей. Все трое были ранены, но смогли вернуться, молодцы. От группы Вечернего до сих пор не было известий, когда в небе стал различим шум авиационных моторов.
— Поджигай! — скомандовал Тонин.
Облитые бензином три костра в линейку одновременно вспыхнули.
— Ребята и дядя Женя еще не вернулись, — напомнил я Бате.
— Пока ждем. Время еще есть, — ответил он, тревожным голосом.
Шум моторов стал отчетливо слышен, над головами пронеслась одна тень, потом вторая. Вот шум моторов стал звучать по–другому, и я понял, что транспортники готовятся зайти на посадку.
Посадка прошла штатно, один самолет сел и покатился по полю, согласуюсь с регулировщиком с двумя фонариками в руках. Пилоты его подогнали к деревьям где самолет, ревя моторами, развернулся и, не глуша движки, замер.
Открылась боковая дверца и оттуда выглянула голова в шлемофоне. Я немедленно поспешил туда, прилетевшие должны убедиться, что тут свои, а меня знал весь Союз. Вопрос с безопасностью решился быстро, штурман, а это был он, с ходу опознал меня. Дав разрешение на посадку второго самолета, они стали принимать раненых. Мы подогнали ближе бронетранспортер и начали перегружать имущество и часть пассажиров. Раненые уже устроились на тюках. Когда сел второй самолет, первый уже стал готовиться к взлету. Он был загружен полностью. Даже Андрей, держась за простреленный бок, сел на одну из лавок. Тщательно проинструктировав его, что говорить безопасникам, я дал отмашку на взлет. Нечего стоять тут и ждать пока приедет запаздывающая группа Командира, пусть летят на Большую Землю.
Второй Ли–2 уже развернулся и встал на освобождённое место, подсвечивая посадочными огнями хвост первого, тот пошел на взлет.
Открылась дверца в борту и выглянул штурман, это, кстати, их обязанность при посадке проверять, что твориться вокруг. Отойдя от стоявшей под деревьями туши бронетранспортера, я подбежал к люку.
— Глуши! — махнув рукой, приказал я.
Штурман меня сразу опознал, хоть я и был в летном комбинезоне и в тени. Не освещался посадочными фонарями.
— Что, товарищ подполковник? — спросил он, стараясь перекричать рев правого мотора.
Подойдя уже ближе, повторил:
— Глуши. Вторая группа не вернулась, будем ждать, пока не вернётся.
— Ясно, товарищ подполковник, — кивнул он и исчез внутри самолета. Через десяток секунд рев моторов стал стихать, пока совсем не пропал. Покрутившись еще немного, замерли и лопасти винтов.
В слабоосвещенном салон появилась вместе с штурманом и пилот воздушного корабля. Видимо командир экипажа.
— Здравия желаю, товарищ подполковник. Долго ваших будем ждать?
— Пока не вернуться, — вздохнул я: — Час, два… сутки, неделю. Не можем мы без них улететь.
— Давно должны были вернуться? — закуривая папиросу, поинтересовался пилот.
— Два часа назад.
В это время взвыл мотор бронетранспортера, и сдвинулась его махина.
— Это кто? — отбросив папиросу, напрягся пилот. Борт–стрелок продолжавший находиться в люльке, повернул ствол пулемета на бронемашину, беря ее на прицел.
— Свои, на трофей. Часть пассажиров, — спокойно ответил я.
Из остановившейся рядом машины появился сперва Шатун, потом батя. Степки я почему–то не видел.
На опушке осталось нас всего четверо. Я, отец, Шатун и Степка, мы решили не разделятся. Остальных отправили первым рейсом.
— Лесник сбежал, жену бросил и ушел, — первым делом сказал Шатун.
— Давно? — поинтересовался я.
— Во время посадки второго, часовой отвлекся вот он и незаметно дал деру.
— Значит, минут пятнадцать назад.
— Два часа у нас есть, если группа не вернётся, придётся улетать без них, — нехотя сказал отец.
— Что происходит? — поинтересовался пилот, с интересом нас слушавший.
— Пленный сбежал. Ему до города часа три топать, примерно в два раза меньше, в такой–то темени, обратно, — прикинул я.
— Будем ждать наших до предела, и надеяться, — подтвердил батя.
— А Степка где? То есть, рядовой Раевский?
— Жену лесника охраняет, — махнул куда–то в сторону деревьев Шатун.
— Толку теперь от нее. Гнать на все четыре стороны, — поморщился я.
— Ночью? В лес? — теперь морщился батя.
— Она жена лесника. Вячеслав прав, для нее это дом родной. Не пропадет, — согласился со мной Шатун.
Отошедший батя, довольно быстро вернулся со Степкой. Шатун не ошибся, как только ей сказали, что она свободна, то женщина быстро затерялась среди деревьев.
Пока летчики с интересом изучали трофейную бронетехнику, подсвечивая фонариками, мы стояли у хвоста самолета и обсуждали наши дальнейшие планы.
— Если они не вернуться, значит, их угнали в противоположную сторону не дав прорваться сюда, — говорил Шатун, задумчиво покусывая сорванную травинку.
— Может тоже рекой вернуться, прорабатывали же этот вариант? — спросил я.
— Слышите? — встрепенулся Степка.
Мы прислушались, замерев. Вдали часто, как будто застучал дятел, заработал и умолк пулемёт.
— Недалеко, звук отражением от берега принесло. Километра три, не меньше. Если бы дальше, то не услышали, деревья звук гасят, — определил Шатун.
— Значит, их сюда гонят, — обрадованно спросил Степка.
— Ничего это не значит, — судя по голосу, Шатун поморщился: — Если бы гнали тут такая бы стрельба стояла. Это больше похоже на предупреждение. Не подходи, убью.
— По времени, туда как раз лесник должен был добраться, — прикинул я.
