— А ты не наблюдай. Не мучайся. Тем более спешу тебе сообщить, что я уже себя потерял! И не без твоей помощи, между прочим. Потому что дурак был. Потому что пошел у тебя на поводу, изменил сам себе, природе своей изменил…
— Ой, да какая уж там у тебя природа, можно подумать!
— Обыкновенная природа. Моя. Индивидуальная. А ты захотела выкроить ее по своему лекалу. Так выкроила, что я потерял себя, ага. Потеряшка я, вот кто… Подвел я тебя, ага?
— Ты не меня подвел. Ты Марата подвел. Он поверил тебе, на фирму взял…
— А ты откуда знаешь, что Марат мной недоволен?
— Он мне звонил…
— Даже так? И о чем вы договорились за моей спиной? Наверное, в один голос обсуждали свое недовольство? Марат недоволен, ты недовольна… Хорошо у вас это получилось, да? Прекрасная тема для разговора?
— Никита, перестань.
— Да пошли вы все знаешь куда? И вообще… Отстань от меня, я спать хочу! По телефону они общаются, надо же… Кости мне моют… И не говори мне больше ничего, поняла? Обиделся я.
Марта и не собиралась больше ничего говорить. Потому что не станешь же говорить всю правду…
А правда заключалась в том, что с Маратом она общалась вовсе не по телефону. То есть сначала, конечно, он позвонил, сказал, что разговор есть. Серьезный. Что нужно поговорить о Никите. И она предложила ему приехать к ней домой пообедать: чего, мол, по телефону такие вещи обсуждать? Марат очень быстро согласился, насколько можно было судить по его голосу, даже обрадовался.
Потом она кормила Марата обедом, а он нахваливал ее кулинарные способности. И никак не мог заговорить о главном. Заговорил тогда только, когда она подала кофе и глянула на него в ожидании — ну, давай, мол, начинай, я готова.
А Марат только вздохнул грустно, медленно размешивая ложкой сахар в кофе. И проговорил тихо, почти покаянно:
— Ты прости меня, Марта, ошибся я в твоем Никите, честно признаю. Каюсь, ошибся. Нет, парень он неплохой по большому счету… Но ты же понимаешь, что неплохой парень — это не профессия. Неповоротливый он, аморфный, интереса к работе в нем нет. И даже к хорошему заработку интереса нет, на нашей фирме молодняк как старается, ты бы видела! Ухо с глазом рвут! Локтями толкаются! Оптимизма столько — хоть половину выбрасывай! А Никита — нет. Сидит целыми днями, насупившись, и будто горюет о чем. А если и сделает чего, то такую брезгливость на лице изобразит, будто его туалеты чистить заставили. Нет, не понимаю я его, хоть убей, не понимаю. И знаешь, даже виноватым себя чувствую — может, не надо было парня к себе звать, искушать заработком… Бывают такие люди — не могут сидеть на одном месте. Они эту привязку хуже переносят, чем самую крайнюю бедность. Нет, правда, все же мы разные! Что одному хорошо, другому ужас как плохо. Но ведь я как лучше хотел, честное слово! А выходит, что хуже сделал…
— Ты ни в чем не виноват, Марат, успокойся. Это не ты его заработком искусил, это я заставила Никиту свою жизнь полностью перекроить. И видишь, что из этого получилось!
— Да, вижу. Но знаешь… Если бы я был на месте твоего Никиты… Я бы для такой женщины расстарался, как мог! И плевать бы мне было на свою природу… Да я бы ее в бараний рог свернул, природу эту… Дурак он, твой Никита, вот что. Пацан еще, не понимает ничего в женщинах.
Марта вдруг растерялась, не нашлась, что ему и ответить. Конечно, было безумно приятно слышать, как дрожит голос Марата, и приятно видеть, какими глазами он на нее смотрит, но ведь никакими словами сложившегося на данный момент статуса не поменяешь. Марат — работодатель Никиты, серьезный человек, женатый. Она — всего лишь девушка Никиты. Что она могла ему ответить?
— Я поговорю с Никитой, Марат, я объясню ему… Не увольняй его, пожалуйста. Я поговорю.
— Что ж, поговори. Только уверяю тебя — бесполезно все это. Не нужен он тебе, не твой это мужчина. Тебе другой нужен. Нет, это не мое дело тебе что-то советовать, но… Все-таки прими мой совет — избавляйся от Никиты, как от балласта, пока возможность есть. Тебя ведь ничего рядом с ним не удерживает, вы даже не женаты. Избавляйся! Зачем такой хорошей девочке пропадать?
— Спасибо, Марат. Я поняла. И все-таки… Я еще раз поговорю с Никитой. Не могу я вот так сбросить его, как варежку с руки. Может, я кажусь тебе легкомысленной, но всегда трудно принимать такие решения. Я еще поговорю с Никитой, попытаюсь объяснить ему…
— Ну поговори-поговори… — снисходительно протянул Марат.
Потом поднял руку, слегка провел пальцами по ее предплечью. Помолчав, добавил тихо:
— Конечно, поговори, если хочешь. Скажи ему — или начинает нормально работать, или… Сама понимаешь…
— Да, я понимаю, Марат. Или он работает, или ты его увольняешь.
— А я тебе перезвоню на днях, узнаю, чем ваш разговор закончился. Можно мне позвонить, Марта?
— Да, конечно, звони, Марат. В любое время звони…
Марта в подробностях вспомнила весь давешний разговор, улыбнулась, провела по предплечью ладонью — почудилось на миг, будто на нем остались следы от прикосновения пальцев Марата, и поежилась вдруг, как от озноба. От колкого, приятного, щекочущего озноба.
И улыбнулась. И от этой улыбки все вдруг встало на свои места. А может, от того все встало на свои места, что решение было принято. Правда, исполнить принятое решение можно только утром. Благо что завтра суббота, и Никита аккурат выспится, и тогда… На его трезвую голову…
Уснула она на диване в гостиной. И всю ночь спала очень крепко, и снов никаких не видела. Вот что значит уверенность в принятом решении! Сразу такое спокойствие организму дает.
Утром встала, умылась, приготовила завтрак, сварила крепкий кофе. Разбудила Никиту, позвала на кухню. Он пришел хмурый, помятый, плюхнулся на стул, посмотрел на нее сердито. Марта вздохнула, проговорила решительно:
— Давай пей кофе, завтракай, собирай вещи и уходи. Ты больше здесь не живешь, Никита. Я так решила.
Он долго не мог поднять голову, хмурился, соображая, что такое она ему говорит. Потом спросил тихо:
— То есть как это — уходи? Совсем, что ли?
— Да. Я же сказала! Ты здесь больше не живешь. Мы расстаемся. Уходи.
Наконец он поднял голову, моргнул, глянул на нее со странной улыбкой. Будто вдруг догадался о чем-то, о чем раньше никак догадаться не мог.
— Марта, я понял, я все понял… Все правильно, так и должно быть. Я понял.
— Что ты понял, Никит? По-моему, я и без того ясно выражаю свои мысли.
— Да, ты очень ясно выражаешь свои мысли. Казалось бы. А на самом деле… Ты ведь просто сожрала меня, Марта. Вместе с потрохами сожрала! Я же нормальным был, я жил нормально… Я хотел вместе с Димоном мастерскую открыть, а только Димон теперь с Бобом мастерскую открыл, и все у них получается. А я?! Я-то теперь где? Летал бы сейчас на своем байке и счастлив был! Это ты меня сожрала, Марта! А теперь остатки выплевываешь за ненадобностью!
