— Ничего я не знаю, Вить. Вернее, знать не хочу.
— Вот второе утверждение совершенно правильное. Ты знаешь, но знать не хочешь. Вот об этом сейчас мы и поговорим. Пойдем на кухню, что ли. Не в прихожей же нам говорить.
— Но я не хочу!
— Зато я хочу, Марта. Вернее, должен. Пойдем-пойдем…
Он практически силой приволок ее на кухню, посадил на стул. Вздохнул отрывисто, отер тыльной стороной ладони влажное лицо. И заговорил так, будто с огромным трудом выталкивал из себя слова:
— Мне сейчас очень нелегко, Марта, поверь… Я ужасно виноват перед тобой, да что там виноват, я просто подлец и предатель, вот я кто! И я бы никогда и ни за что, но так сложились эти подлые по отношению к тебе обстоятельства, что я вынужден принимать решение по факту уже свершившегося…
— Вить! Не надо, а? Пожалуйста… — без всякой надежды произнесла Марта, чувствуя, как болезненный холод окутывает голову, как спускается вниз, бежит по предплечьям колкими иглами, как охватывает сердце.
— У меня выхода нет, Марта, прости. Дело в том, что… Дело в том, что я сегодня стал отцом… Женщина, с которой я тебе изменил, она… Она родила сегодня. И я просто не могу поступить по-другому, потому что я должен…
— Ничего ты никому не должен, Вить. У каждого человека есть выбор, как ему жить и с кем ему жить. Ну, родила какая-то женщина, и что? И пусть… Это ведь тоже был ее выбор, в конце концов…
— Да никакая она не женщина по большому счету, она девчонка, только-только техникум окончила! Ей с ребенком даже идти некуда… Она не справится, если будет одна… И я уже сделал свой выбор, Марта. Я ухожу к ней. И не надо так смотреть на меня, будто я сообщил тебе бог весть какую новость! Ведь ты наверняка все знала, правда? Знала, что я… Что у меня…
— Да, знала. Только я про ребенка не знала. Так что ты и впрямь сообщил мне ужасную новость, Витя. И я вряд ли все это переживу… Потому что не смогу без тебя, не бросай меня, пожалуйста… Да, знаю, как я сейчас унижаюсь, знаю, что нельзя унижаться, но ведь не всегда можно владеть собой… Боже, как мне плохо сейчас, Вить…
Она подняла слабую руку, потрогала дрожащими пальцами лоб. Он был холодный и влажный, и в глазах вдруг образовался нехороший туман, и Витино лицо уплывало куда-то, и его слова доходили до нее с трудом, дребезжали отрывисто. Так бывает в кино, когда барабанная дробь сопровождает голос палача:
— Тебе придется это принять, Марта. Я не могу по-другому. Завтра я должен встречать Соню из роддома. Ты ведь знаешь, наверное, что ее зовут Соней… И я ухожу прямо сейчас, Марта. Потом за вещами приду, когда тебя дома не будет, чтобы лишний раз не травмировать. Завтра, когда ты на работу уйдешь, хорошо? Или послезавтра, как скажешь…
Марта слушала, пыталась собраться с мыслями. Мысли никак не желали собираться, наоборот, расплывались в тумане. Да, получался какой-то неправильный и болезненный обмен: мысли утекали в туман и освободившееся место в голове заполнялось туманом, все больше и больше заполнялось… Пока совсем не заполнилось, и она перестала слышать голос Вити.
Очнулась уже на диване в гостиной, отмахиваясь от едкого запаха нашатыря. Витино лицо висело над ней, и голос его был уже другим, отчетливым, очень испуганным:
— Ну как ты? Пришла в себя? Слава богу! Я так испугался… Ты не сильно ушиблась, Марта?
— Почему… ушиблась? — спросила она тихо, чувствуя, как невнятно и тягуче звучит голос. Будто это был совсем не ее голос, чужой какой-то.
— Так ты ж упала. Сидела на стуле, потом взяла и упала…
— Да? А я не помню…
— У тебя болит что-нибудь?
— Не знаю… Голова очень кружится и тошнит… Ой, очень сильно голова кружится, держи меня, я упаду сейчас.
— Ты не упадешь, ты же лежишь. Погоди, я сейчас «Скорую» вызову! Погоди…
Витино лицо исчезло, и она опустила веки, надеясь, что головокружение отступит. Но и под веками неслись оранжевые круги, и присовокупилась к ним острая головная боль, будто кто-то пронзал эти круги огромной иглой.
А потом игла переметнулась в сторону сердца. Дышать стало трудно и больно, и она опасливо втягивала в себя воздух короткими порциями, пытаясь обмануть боль. И снова слышала голос Вити, будто издалека:
— Потерпи, Марта, «Скорая» уже едет. Сказали, через пятнадцать минут. Потерпи…
Он еще что-то говорил, она уже не слышала. Потом к голосу Вити прибавились чужие голоса, какой-то шум, она ощутила на себе чужие прикосновения, боль от жгута на предплечье.
А потом стало легче. И можно было дышать нормально. И можно было открыть глаза — головокружение уже не было таким страшным.
Лицо врачихи «скорой помощи» было уставшим и немного сердитым, и голос был тоже уставшим и сердитым:
— Что вы себя до такого состояния довели, женщина? Отдыхать надо больше, собой заниматься, за здоровьем своим следить, давление измерять регулярно… Наверняка ведь не следите за перепадами давления? И у врача наверняка давно не были?
— Да, давно… — послушно согласилась Марта. — А что со мной?
— У вас гипертонический криз. В стационар я вас не забираю, дома отлежитесь. Завтра к вам участковый врач придет. Внутривенно мы вам вкололи, лекарства я выписала, а дальше уже со своим участковым разбирайтесь. Отлежитесь неделю, потом обследование пройдете, анализы все сдадите. Ничего-ничего, это бывает в вашем возрасте. Можно сказать, первая ласточка — предупреждение, чтобы себя не забывали и в паспорт почаще заглядывали.
— Зачем в паспорт? — тихо удивилась Марта.
— Так я ж говорю — чтоб о возрасте не забывать. После сорока всем кажется, что они еще девочки-попрыгуньи. Так что заглядывайте в свой паспорт почаще, заглядывайте. Там все четко написано, не обознаетесь. А пока лежите, не вставайте. И не вздумайте за домашнюю работу хвататься, мужу задания давайте, пусть работает. Знаете, какое самое лучшее средство избавления от гипертонического криза?
— Какое?
— Тишина, покой и полная беззаботность. А главное — любовь близких. Безоговорочная и безусловная. Так что не торопитесь объявлять себя здоровой, наслаждайтесь возможностью…
Витя проводил врача, сел рядом с ней на краешек дивана, проговорил виновато:
— Я знаю, это я виноват. Прости меня, пожалуйста. Надо было как-то тебя подготовить, а я вывалил на тебя все сразу… Ой, а чего я сижу, надо же в аптеку бежать! Я сейчас, я быстро, Марта! А еще в магазин заскочу, в круглосуточный супермаркет. Врач сказала, тебе можно кисломолочное и куриный бульон, а еще фруктов надо купить… Я сейчас, я быстро, Марта!
— Хорошо, только помоги мне в спальню перебраться, пожалуйста. На диване неудобно…
— Конечно, конечно! Как же я сам не догадался…
Витя помог ей перебраться в постель и ушел, а она заснула, да так крепко и основательно, что проспала до позднего утра. Наверное, лекарство подействовало. Но в первую же секунду пробуждения испугалась — а вдруг Витя ушел? И тут же услышала, как он гремит чем-то на кухне. Наверное, бульон варит. По запаху чувствуется.
