— Тебе бы и самой поспать не мешает, — проворчала Наталья Петровна, сердито глянув на Марту. — Пошла бы да легла вместе с Маечкой, так нет, разговоры разговаривать придется! Еще было бы о чем, господи…
— Мам, зачем ты встала? Я бы и сама дверь открыла! Доктор сказал, тебе нельзя пока вставать! — досадливо ответила Оля, мельком глянув на Марту.
— Ну, встала и встала, чего уж, — ворча, тяжело направилась в комнату Наталья Петровна. — Больно уж поглядеть захотелось на эту…
— Иди, мам, ложись. Мы тут сами разберемся, что к чему.
— Ага… Больше-то у тебя проблем никаких нет.
— Иди, мам, иди.
Наталья Петровна ушла, и Оля тихо обратилась к Марте, вяло улыбнувшись:
— Мама больна очень, гипертония замучила… А ты проходи пока на кухню, я скоро! Маечка засыпает уже! Это внучка моя — Маечка.
На кухне Марту ждал сюрприз — скорее неожиданный, чем неприятный. А впрочем — почему неожиданный? Могла бы и сразу такой поворот событий предположить, просто не удосужилась на подобные предположения.
В мужчине, стоящем у плиты, она моментально узнала Димку. Хотя Димкой этого лысоватого крепыша с внушительным брюшком уже язык не поворачивался назвать. Да и не успела она его никак назвать, он первым разговор начал, и так у него получилось естественно, будто они вчера только расстались. Причем очень хорошо расстались, как добрые старые друзья.
— Привет. Чего встала, садись! И не сверли меня взглядом, будто привидение увидела! Живу я здесь, картошку вон жарю. Сейчас быстренько стол накрою, и посидим, раз уж в гости приехала.
— Я не вовремя, да? — задала нелепый вопрос Марта. Просто ничего другого, более подходящее, в голову не пришло.
— Не вовремя, — эхом повторил Димка, накрыв крышкой скворчащую сковородку и садясь напротив нее. Вздохнув, заговорил тихо, оглянувшись на дверь: — Вообще-то не до посиделок нам сейчас, если честно… Горе у нас, Марта… Большое горе…
— А что случилось, Дим?
— У нас дочка с мужем полгода назад на машине разбились… Да, Марта, дочка у нас с Олей была, Танюшкой звали. Замуж вышла за хорошего парня, внучку нам родила, Маечку… Они за городом дом снимали, сама понимаешь, тесно у нас… В то воскресенье они к нам сюда утром ехали, мы Маечку в нашем храме крестить собирались, вот и получилось, что не доехали. Дорога скользкая была… Оба погибли, а Маечка чудом выжила, Танюшка ее в два одеяла укутала… Но без последствий тоже не обошлось, конечно, такая кроха — и уже две сложнейших операции выдержала. В тот день, когда первая операция была, мы аккурат и хоронили Танюшку с Ванечкой. Вот такие дела у нас, Марта… Ой, у меня же картошка подгорает…
Он так торопливо подскочил со стула, что стало понятно — Димка не хочет показать ей свои горестные эмоции. И впрямь, кто она вообще такая, чтобы иметь отношение к общему их с Олей горю…
В наступившей молчаливой паузе пришла на кухню Оля, села за стол, проговорила в Димкину спину:
— Все еще с картошкой возишься? Я думала, уж готово все…
— Сейчас, Олюшка, сейчас! И впрямь готово, только по тарелкам разложить! А водку я в морозилку сунул, чтобы ледяная была! Сейчас мы ее под картошечку-то и оприходуем. Сейчас, девчонки, сейчас…
От этого его «девчонки», произнесенного с нечаянной легкостью, у Марты вдруг отпустило внутри что-то, и она взглянула на Олю с робкой улыбкой, будто извиняясь за свое ощущение. Димка суетился по кухне, накрывая на стол, Оля сидела молча, опустив голову в подставленную ладонь, покачивалась, прикрыв глаза. Потом тихо произнесла, будто никакой Марты на кухне не было:
— Устала, не могу больше, Дим… Что делать, не знаю…
Димка взглянул на нее странно и тоже с мучительной недомолвкой — вроде того, не надо бы при посторонних-то…
Когда стол был накрыт и ледяная водка разлита по рюмкам, Димка произнес что-то вроде неловкого тоста:
— Ну, выпьем за встречу, что ли… Сто лет не виделись.
Все выпили разом, даже с некоторой торопливостью. Всем хотелось убрать неловкость, неправдоподобность этих странных посиделок. Потом Оля подняла глаза, спросила тихо, глядя на Марту:
— Димка тебе рассказал уже?
— Да, рассказал… — эхом откликнулась Марта, с трудом выдерживая Олин взгляд.
— Вот такие дела у нас, Марта… Грустные… А главное, полная безысходность из колеи выбивает, не знаем, что нам еще предпринять… Где эти проклятые деньги взять на операцию!
— Маечке ведь третья операция нужна, Марта, — торопливо принялся пояснять Димка. — Без нее просто никак… А мы на две предыдущие операции все свои резервы исчерпали. Денег назанимали, у кого только могли, кредитов набрали, пока давали, а теперь не знаем, что еще предпринять, как быть… Квартиру продать, что ли? А Наталью Петровну куда? Тем более это ведь ее квартира… В общем, замкнутый круг у нас получается…
— Ребят, да вы что! — с испуганной осторожностью заговорила Марта. — Да если только в деньгах все дело… Возьмите у меня, я дам! Да я счастлива буду все вам отдать, что вы!
Оля медленно перевела взгляд на Димку, будто спрашивала у него — не ослышалась ли. Димка тоже смотрел на Олю в робком недоумении. Потом они оба повернули головы в сторону Марты, а она продолжала лепетать горячо и тихо, приложив ладони к груди:
— Ребята, ну пожалуйста… Возьмите у меня, а? Я так счастлива буду! А деньги у меня есть, есть… Я думаю, на операцию хватит и еще потом на реабилитацию останется, если нужно будет, я ведь мамину квартиру продала и дачу тоже… Деньги у меня есть… Я так счастлива буду, вы не поверите…
Они молча смотрели на нее, будто не верили. Наверное, у них были для этого основания. Да, были, конечно же… Потому что Димка вдруг произнес тихо и с удивлением:
— Да ты ли это, Марта? Неужели это ты говоришь сейчас?
— Это я, Дим. И я вполне понимаю твое удивление, но тем не менее… Возьмите у меня деньги, а? Пожалуйста… Мне это даже больше нужно, чем вам, правда…
— А мы возьмем, Марта, — вдруг четко и громко произнесла Оля, будто припечатала. — Да, мы возьмем. И я… Я, кажется, понимаю тебя… Тебе действительно это нужно… Это от души, от сердца… Мы возьмем!
— Ой, спасибо, Оль… Я завтра же переведу деньги, куда скажете… И сколько скажете… Я могла бы и сегодня, но ведь воскресенье, банки не работают.
— Спасибо, Марта. Ты нас спасаешь сейчас, правда.
— Ой, ну что ты, Оль! Это вам спасибо! И еще, Оль… Ты меня прости, пожалуйста… За все прости…
— Так я ж тебе еще по телефону сказала, что зла не держу! Ты мне не поверила, что ли? Я ведь и правда давно все забыла. Димка ко мне вернулся, и я забыла… Так и живем с тех пор, все в той же квартире… И счастливо живем, дай бог каждому! Правда, когда Танюшку потеряли, кажется, будто и счастья никакого не было, все в один миг ушло куда-то…
