Макс смущенно кивнул. Мы прошли к столу, он взял одну из бутылок и, ловким движением открыв крышку, наполнил мой бокал.
— Завтра все закрутится, — сказал он, — и у нас вряд ли получится просто побыть вместе. Так что… — Макс замялся, и мне вдруг показалось, что у него очень-очень давно не было свиданий. Если вообще были.
— Так что давай не упускать возможность, — улыбнулась я и подняла бокал. — Прозит!
— Не думал, что ты любишь мясо, и был удивлен, узнав на кастинге, что это так.
Шашлык, приготовленный поварами драконьей семьи, был идеален: куски свинины, замаринованные в остром соусе, зажарили с двух сторон так, что они покрылись ароматной корочкой, а весь сок остался внутри. Я с удовольствием проглотила очередной кусочек и ответила:
— Люблю. Давно люблю.
Макс, который, как и все драконы, отличался отменным аппетитом, оценивающе посмотрел на меня. Взгляд задержался на груди, скользнул к бедрам — грудь у меня маленькая, тут похвалиться нечем.
— Девушки, как правило, сидят на диетах и берегут фигуру, — объяснил Макс. — Смотрю, что они кладут себе в тарелки в столовой колледжа, и удивляюсь, как можно наесться листиком салата.
— Можно, — беззаботно ответила я. — Если прийти домой и слопать торт. Ну или что-то вроде торта.
Макс улыбнулся, и я вдруг почувствовала, что впервые за очень-очень долгое время мне по-настоящему легко и спокойно. Не надо никуда спешить, не надо ни о чем переживать — можно просто находиться рядом с хорошим человеком.
Будь я обычной девушкой, я бы сделала все, чтоб выйти за Макса замуж и прожить с ним счастливо до конца дней своих. Но я, к сожалению, была собой. Отбор невест закончится, семья Финниганов оплатит мои услуги, и мы расстанемся. Каждый пойдет своей дорогой и не станет оборачиваться.
Незачем.
— Завтра все закрутится, — сказал Макс, отодвинув опустевшую тарелку. Его бокал с пивом остался почти нетронутым. — Не страшно, Инга?
Я пожала плечами.
— Непривычно, — призналась я. — Мне еще не приходилось работать на шоу.
Мы с Максом должны были следить за процессом, практически не появляясь в кадре. На роль ведущего назначили Пола Куллинана, который едва не свихнулся от счастья. Пол был геем, открыто сожительствовал со своим продюсером уже три года, так что можно было не волноваться, что он начнет строить глазки девушкам. Зато его противоречивая фигура привлечет к экрану дополнительное внимание.
— Эдвард вчера рвал и метал, — признался Макс. — Отец потому меня и вызвал… Он снова уперся, и это сейчас! Не хочет жениться на юной Дварксон, мы едва уговорили его.
Кажется, я понимала, почему Эдвард был в бешенстве. Девушки разбивают друг другу головы, чтоб их только допустили к отбору, а я имею наглость давать ему от ворот поворот.
Просто не люблю зажравшихся наглецов, которые не видят границ в своей наглости. Имею полное право не любить.
— Хорошо, что все устроилось, — согласилась я. — Он всегда такой буйный?
Макс усмехнулся. Провел пальцем по краю бокала, но пить снова не стал.
— Он всегда был такой, — признался Макс. — Если что не по его — жди бури. Но это не редкость в драконьих семьях. Старший брат должен быть бунтарем.
— Ты совсем другой, — сказала я и совершенно искренне добавила: — Ты лучше, чем он. Намного лучше.
Макс машинально протянул руку к переносице, словно хотел поправить несуществующие очки и скрыть смущение.
— Я не такой, как положено драконам, — произнес он, стараясь не смотреть мне в глаза. — Отец сперва переживал, но потом вроде смирился. Я, конечно, понимаю, что так не надо, но…
— А как надо? — спросила я. — Портить девок, пить, как не в себя, обнаглеть в край?
Макс как-то беззащитно улыбнулся. Мне невольно вспомнился Кристиан, который рассказывал про своего великого и ужасного деда. Должно быть, драконья суть была теми самыми невидимыми гвоздями, что каждый день вбивали в голову Макса.
— Для дракона — да, именно так и надо, — сказал Макс. — Но я так не хочу и буду строить свою жизнь по-своему. Так, как нравится именно мне, а не кому-то еще. Вот мы с тобой сидим в красивом месте и замечательно проводим время — разве это плохо?
— Ни в коем случае, — ответила я. — Это очень хорошо. И я рада, что ты меня сюда пригласил.
— А с тобой легко, — вдруг выпалил Макс. — Не надо притворяться, не надо быть кем-то другим. Можно просто жить и радоваться жизни.
Он сказал о том, о чем я подумала несколько минут назад. И мне на какой-то момент стало пронзительно, до боли в груди жаль, что наша с ним история так и не случится. Слишком уж тугой узел затягивался вокруг всей этой ситуации с драконьим отбором.
— Неожиданно, — призналась я. — Видишь ли, минуту назад думала о том же.
Макс отодвинул бокал и, опустив подбородок на сцепленные пальцы, внимательно посмотрел на меня так, будто пытался прочесть мои мысли. Я доброжелательно заглянула ему в глаза: дескать, вот она я, ничего не прячу, ничего не скрываю. Он улыбнулся и сказал:
— Жаль, что мы вчера так и не попили кофе.
Я понимала, что к этому все и ведет, поэтому, собираясь на странную полувстречу-полусвидание, оделась по заветам одной приятельницы — так, чтоб хотелось раздеть. Красивое летнее платье, волнами ниспадающее с груди и плеч, дорогое белье и стильные туфли — перед тем, как выйти из дома, я посмотрела в зеркало и не узнала себя. Совет приятельницы не подвел: взгляд Макса был вполне однозначен.
— А что? — спросила я. — Кофе отменили?
Макс кивнул и, поднявшись, протянул мне руку. Я послушно вышла из-за стола, прикидывая, к чему готовиться. Он решил лететь? Или сейчас задерет подол платья и уложит меня животом на скатерть?
Кто их знает, этих скромников.
— Кофе будет, — еле слышно прошелестел голос Макса, и его пальцы, сжимавшие мои руки, едва заметно дрогнули. — Но потом. Если захотим.
Я уже летала с драконом, но в этот раз все вышло по-другому. Не было ни огненного тумана, ни крыльев, что медленно раскрывались, подобно экзотическому цветку. На мгновение у меня потемнело в глазах, а потом земля ушла из-под ног, и дракон прянул в небо.
Кажется, я вопила так, что меня услышала вся столица. Я вцепилась в державшую меня драконью лапу и на какой-то миг подумала, что никогда не смогу разжать пальцы, сведенные страхом. Съеденное и выпитое уверенно попросились на выход, я зажмурилась и принялась читать молитву, знакомую еще с детства: Господи, пусть то, что мне суждено, не принесет боли и горя. И пусть оно минует меня, если все-таки несет боль.
Стало легче. Я открыла глаза и увидела, что столица неторопливо уползает прочь. Вот исчезла зеленая клякса парка, похожая на чью-то шкуру, вот мелькнула и растаяла сверкающая игла «Финниган тауэр», вот осталась позади серая лента реки. Под нами неспешно вилась дорога, ведущая к коттеджному поселку с романтичным названием Бобровый Холм. Похоже, у Макса там был дом.
