Я опустила чемодан на пол и, глядя Максу в глаза, отчетливо проговорила:
— Я летала с твоим братом, Макс. Он забрал меня из сада и унес в сторону гор. Опустился на каком-то уступе и… — Горло на мгновение сдавило, и я вдруг обнаружила, что плачу. Слезы катились по щекам, но я почему-то почти не замечала их — настолько мне в эту минуту было больно. — И предложил заняться с ним любовью. Я отказала. Сказала, что ты не заслужил двойного предательства. И Эдвард…
Макс дотронулся до моего плеча и опустил руку. Он выглядел так, словно его били по лицу грязной ветошью.
— Он улетел. Оставил меня там одну. — Я не могла говорить, только шептала. Голос звучал как из могилы. — Я смогла подать сигнал службе спасения… а дальше не помню. Не знаю, как я вернулась… Макс, я ухожу.
Меня затошнило. Неужели Эдвард действительно думал, что после этого сможет сохранить со мной нормальные отношения? Или он просто хотел поставить меня на место? Полностью сломать, ослепить, изувечить?
— Я выполнила твой заказ. Уговорила твоего брата на отбор. — Шепот стал почти неразличимым. Я захлебывалась в слезах. — Все. Я ухожу. Никто не смеет так со мной поступать. Я человек, а не вещь.
И вот теперь Макс окончательно все понял и изменился в лице. Мягкие спокойные черты исказила такая грубая злоба, что у меня живот скрутило от страха.
— Эд! — взревел Макс, и искры взвились вокруг него огненной метелью. — Иди сюда!
Он рванул из комнаты, и я услышала, как в коридоре загрохотали быстрые шаги. Вот и правильно. Пусть братья разбираются между собой, а я еду домой. Доберусь до шоссе, поймаю попутку до ближайшей заправки, переночую там и отправлюсь в столицу.
Никто не видел, как я выскользнула из дома. В гостиной закончились съемки, и девушки выходили с другой стороны. Кто-то смеялся, кто-то всхлипывал. Да, девочки, знали бы вы, во что ввязались… Откуда-то справа донесся звук удара: ага, похоже, братья сцепились. Ну и дьявол с вами со всеми. Я не могу и не хочу продолжать все это.
Я бесшумно добралась до запертых ворот и, просунув чемодан сквозь прутья, легла на землю и проползла под изящной решеткой. Охранник, который сидел в будочке и читал книгу в потрепанной обложке, даже не заметил, что происходит у него под носом. Поднявшись и взяв вещи, я зашагала по дороге в сторону шоссе, это километров пять-семь, не больше. Ночной прохладный ветер остудил раскрасневшееся, мокрое от слез лицо, и на какое-то время мне стало легче. Просто идешь вперед и стараешься не думать о том, что осталось за спиной. Просто сражаешься за себя. За свою честь и душу, как бы пафосно это ни звучало.
Впереди заиграла негромкая классическая мелодия — я увидела, как в темноте загорелся экран смартфона. Человек, стоявший на обочине, выключил телефон и произнес:
— Какая прекрасная ночь, моя фрин.
Я подошла к Кристиану, и на душе впервые за весь день стало спокойно. Он мне не привиделся в темных грезах — он на самом деле был здесь.
— Как дела в парламенте? — спросила я, подойдя ближе.
Кристиан взял у меня чемодан и ответил:
— Никак. Сегодня я проиграл.
Для проигравшего он держался с завидным спокойствием. Я спрятала руки в карманы брюк и поежилась: зря не захватила ветровку, которая так и осталась висеть в шкафу. Некоторое время мы шли по дороге, а затем Кристиан сошел на обочину и направился по траве к непроглядной тьме кромки леса. Вдруг вспыхнул свет, озаряя кабину нилота. Совсем рядом стоял небольшой вертолет.
— Вот, значит, как ты меня спас, — поняла я.
Кристиан забросил мой чемодан в бесшумно распахнувшийся проем пассажирского отсека и ответил:
— Да, как-то так.
Я устроилась рядом с ним на сиденье, и пилот пробежался пальцами по панели управления. Вертолет дрогнул, и громада леса справа стала медленно уходить вниз. Впереди я увидела особняк и съемочную зону, над домом поднималась ровная струйка алых искр. Должно быть, драконы все еще выясняли отношения. Ну и дьявол с ними, я отправляюсь домой.
Вертолет взял курс на столицу, и особняк остался позади. И вот тогда я расплакалась уже по-настоящему. Теперь было можно.
Проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь. Огромная белая спальня никогда не была моей, как и бескрайняя кровать, похожая на заснеженное поле. Я села и некоторое время озиралась по сторонам. Единственное окно закрывали плотные шторы, источником света были модные лампы-трубки вдоль стен, которые реагировали на движение, — стоило мне сесть, как они принялись светить ярче. Встроенный шкаф с прихотливым восточным рисунком на жемчужных створках дверей и прикроватный столик — вот и вся обстановка.
Я посмотрела на себя — на мне была надета дорогая шелковая пижама размеров на пять больше, чем требовалось. Мужская. Забавно. Я поднесла к лицу воротник, сделала вдох — ткань пахла магазином и моей кожей.
Поднявшись с кровати, я подошла к окну и, отодвинув штору, увидела пышный яблоневый сад. На ветках наливались соком желтые плоды с румяными ожогами загара на боках, под ближайшим деревом кто-то забыл пустую корзину. Несколько минут я любовалась пасторальным видом: должно быть, весной, когда деревья покрыты белой кисеей цветов, как невеста — фатой, здесь удивительно хорошо. Интересно, сколько я спала?
Небольшая дверь вела в ванную, где неизвестные хозяева дома приготовили все, что нужно, чтоб привести себя в порядок. Выйдя из душа и радуясь, что наконец-то смогла смыть со своего тела прикосновения Эдварда и память о том, что случилось в горах, я открыла шкаф в поисках чемодана с хортасином, но там оказалось пусто. Предсказуемо.
Коридор в этом доме был огромным, а потолок — высоким-высоким, словно в музее или старинном дворце. Такие же белые стены, как в спальне, такие же лампы, которые наливались светом, когда я неторопливо шла мимо них, пушистый ковер на полу, поглощавший звуки. Постепенно мне стало казаться, что я очутилась в каком-то фильме, где героиня попадает в логово обеспеченного маньяка.
Когда я вышла к лестнице, по дому прокатился легкий звон — гость поднялся по ступеням и нажал на кнопку звонка. Я спустилась на несколько ступеней и посмотрела вниз — мелькнула жемчужно-серая тень, и я услышала:
— Как неожиданно. Собрали всю смелость, чтоб сюда прийти?
Кристиан говорил спокойно, но я почему-то понимала, что им вновь движет ненависть. Я села на ступеньку и приготовилась слушать. Во всяком случае, теперь окончательно ясно, где я, а значит, бояться мне нечего.
— Инга, — ответил Макс. — Она у вас?
— Проходите. — Кристиан шагнул в сторону, приглашая Макса войти. — Она спит, я не стал ее будить.
Хлопнула дверь, послышались шаги. Теперь, когда я привыкла к размерам этого дома, мне стало ясно, что лестница ведет в гостиную, а Макс и Кристиан сейчас совсем рядом: должно быть, гость, повинуясь жесту хозяина, сел в кресло. Кристиан прав: думаю, Максу действительно было нелегко отправиться в дом того, кто платит три миллиона за его голову.
