Куллинан ослепительно улыбнулся, словно ничего и не случилось. Я всегда поражалась, как люди умеют делать такое выражение лица. Мол, все дураки кроме него.
— В договоре не написано, что я должен воздерживаться, — ответил он. — А вот у всех вас, девушки, эта статья есть. Вы обязаны хранить девственность до окончания отбора. Ну и думать головой, оценивая риски.
— Правда, — поддержала его Кати. — Пришла на отбор и сразу же под мужика легла. Тварь и есть, причем копеечная.
— Я разочарован, девушки, — произнес Эдвард, и все снова обернулись к нему. — Сегодня формат меняется, на свидание я ни с кем не пойду.
Участницы разочарованно застонали. Куллинан тотчас же перехватил инициативу в свои руки.
— У меня для вас заготовлена уйма интересных вещей! — воскликнул он. — Идемте!
На следующий день Эдвард предложил девушкам необычное задание. Он начал с того, что вышел в гостиную с обнаженным торсом: всю его одежду составляли джинсы с заниженной линией талии, а обут он был в мягкие мокасины. Участницы дружно ахнули и зааплодировали: торс Эдварда с сильными, хорошо проработанными мышцами под смуглой кожей не мог не привлекать внимания. Я смотрела, как тонкая дорожка темных волос соблазнительно убегает от пупка под линию джинсов, и понимала, что меня это зрелище не тревожит и не возбуждает.
Красивый мужчина. Даже очень красивый. Вот и все. Я была невольно благодарна за то, что Эдвард оставил меня на скале, — это помогло окончательно избавиться от наваждения.
— Дорогие мои! — Куллинан был свеж и весел, аки майское солнышко. Про изгнание Ксаны и роль Пола в нем все уже и думать забыли. — Сегодня Эдвард подготовил для вас очередное приключение. Если вы решитесь в нем участвовать, то намять о нем навсегда… хм… останется с вами.
Девушки едва заметно напряглись. После плавания с акулами и ранения Милли все ожидали чего-то опасного. Берта обменялась с Юлией и Лидией негромкими фразами. Я заметила, что в последнее время девушки стали держаться вместе. Должно быть, Берта как психиатр нашла в них что-то любопытное.
— Итак, Эдвард! — очаровательно улыбнулся Куллинан. — Расскажи, что ты нам приготовил.
Помощник принес Эдварду поднос. Дракон откинул серебряную крышку, и все увидели машинку для татуировок. Я подумала, что сейчас начнется веселье.
— Это пистолет для татуировок, — объяснил Эдвард. — И я предлагаю девушкам обменяться. Вы делаете мне татуировку на память — любую, хоть солнышко. А я ставлю у вас на плече огненный отпечаток.
По толпе участниц пробежался шум голосов. Они выглядели неуверенными, и я понимала их боязнь. Добровольно жечь себя огнем решится далеко не каждая.
— Я не настаиваю, — сказал Эдвард. — Но мне нужна отважная жена, которая поддержит любое мое начинание. Даже то, которое покажется ей неправильным и абсурдным.
Это была манипуляция чистой воды. Эдвард играл на страхах и желаниях девушек, которые сейчас испуганно смотрели на него, понимая, что их могут отправить домой прямо сегодня. Первой заговорила Милли:
— Я не скот, чтоб на меня ставили клеймо, — отчетливо сказала она. — И не рабыня. Я отказываюсь участвовать в этом балагане.
Она поднялась из кресла и, высоко подняв голову, прошла мимо остальных девушек к выходу из гостиной. Куллинан запоздало произнес:
— Милли, но разве…
— Нет, — отрезала она и обернулась к Эдварду. — Не думала, что тебе нужна корова с твоим клеймом, а не жена.
Я с трудом подавила желание зааплодировать. Это был сильный и очень достойный поступок — если Милли продолжит макать Эдварда головой в прорубь, то он, вполне возможно, сможет хоть немного исправиться.
Впрочем, она оказалась единственной бунтаркой. Следующие два часа девушки провели, расписывая Эдварда цветами и своими инициалами. Он улыбался и благодарил их за участие. Я знала, что чернила в машинке недолговечны и уже завтра от кривых татуировок не останется и следа, а вот клеймо у девушек на коже останется до конца жизни. Оно, конечно, было изящным, дизайнеры расстарались, и переплетенные буквы «Э», «М» и «Ф» — Эдвард Майлз Финниган — выглядели как стильное украшение. Но Милли права: носить на себе клеймо хозяина будет только дура.
Помощники принесли Эдварду сорочку, и, одевшись, он обернулся к Полу. Тот уже держал в руках мягкий бархатный мешочек, в котором что-то негромко постукивало.
— Дорогие участницы, — промурлыкал Пол, — прошу вас тянуть номера.
Первой выпало быть Мари. Драконы не боятся огня, но сейчас маленькая драконица приблизилась к Эдварду с таким видом, словно ей предстояло пройти сквозь самое болезненное событие в своей жизни. Эдвард ободряюще улыбнулся и произнес:
— Бояться нечего. Это почти не больно.
Она жалобно улыбнулась и обнажила плечо. Эдвард поднял руку, и на кончике его указательного пальца вспыхнул огонек.
Мой смартфон завибрировал — звонил папаша Дварксон. Я вышла из гостиной, невольно благодаря старого дельца за то, что мне не придется смотреть на клеймение. Мари едва слышно ойкнула.
— Слушаю вас, фро Дварксон, — произнесла я.
— Так, быстро иди к этой корове. — Папаша Дварксон не озаботился приветствием. — Пусть берет задницу в руки и шагает к Эдварду! Так и скажи ей — какого дьявола родителям нервы мотает? Пусть делает, что велели!
— Я передам, — холодно ответила я, понимая, что от такого папаши бежала бы так, что с собаками не нашли бы. — Она что, не берет трубку?
Папаша Дварксон вздохнул. Я представила, как он стоит в своем роскошном кабинете на сороковом этаже небоскреба, вытирает пот со лба и думает, что нет на свете худшей доли, чем выдавать строптивую дочку замуж за нужного человека.
— Сбрасывает звонок, дрянь такая, — процедил Дварксон. — Это надо же, до чего дошла: отец звонит, а она сбрасывает.
— Не волнуйтесь, — сказала я. Представила, как картинка с камер передается на ноутбук папаши Дварксона. Сейчас он видит, как Эдвард ставит клеймо на плече очередной девушки. Какой сволочью надо быть, чтоб подвергать этому собственное дитя… — Все идет по нашему сценарию, в том числе и бунт Милли. Мы же договорились с Финниганами, вы помните?
— Да мало ли, что я помню, — буркнул папаша Дварксон. — Не может, дрянь такая, вести себя по-людски. Только б нервы родителям трепать.
— Дети… — вздохнула я и добавила: — Не волнуйтесь, фро Дварксон, все идет по плану.
— Надеюсь, — проворчал папаша Дварксон и положил трубку.
В гостиной заплакали. Мне не хотелось идти туда. После татуировок и огненного клейма Пол должен был брать у девушек интервью и узнавать, как они отважились пойти на такой рискованный шаг. После этого на вылет отправлялась одна из серых мышек, чье имя я никак не могла запомнить. Я прислушалась — плач становился все сильнее. Что ж, хочешь не хочешь, а идти придется.
