Серую мышку звали Магда (я наконец вспомнила), и сейчас она ревела, сидя на диване. В чем-то я ее понимала: для людей такого рода клеймо на плече равносильно потере девственности. Участницы пытались ее успокоить, Берта гладила Магду по руке и предлагала стакан воды, но та была безутешна.
— Нет, нет, — повторяла она. — Это уже слишком. Нет… Нет, я так больше не могу.
Эдвард выглядел растерянным. Он умел вести бизнес, он мог затащить в постель любую женщину, но вот чужие чувства оставались для него вечной загадкой, которую он не умел разгадать. Все кругом были его игрушками, и то, что у игрушек была душа, всякий раз оказывалось для Эдварда не самым приятным сюрпризом.
— Магда, мне очень жаль. — К моему удивлению, голос Эдварда звучал крайне серьезно. — Как я могу тебе помочь?
Девушка едва слышно ответила:
— Я хочу покинуть проект. Я больше не могу тут оставаться.
На лицах остальных участниц появилось облегчение. Сегодня Магда выручила их всех. Я смотрела, как она вытирает слезы, и думала, что для мира не все потеряно. Если овца не хочет идти в стаде, то она становится человеком. Даже если ее успели заклеймить.
Вечер прошел спокойно. Куллинан в очередной раз брал у участниц интервью о том, что они думают о проекте и как изменились их чувства к Эдварду. Я лежала на кровати в своей комнате и изучала официальный наблик в соцсети, посвященный отбору невест.
«Эдвард кажется жестким человеком. Но я уверена, что это лишь защитная маска. На самом деле он хочет любить и быть любимым».
Под записью красовался снимок Юлии. Его сопровождало десять тысяч сердечек, а просмотров насчитывалось больше миллиона.
«Внимание, опрос! А вы бы согласились на огненное клеймо Эдварда?» Семьдесят восемь процентов опрошенных ответили: «Да», — и мне захотелось закрыть глаза.
«Добрый вечер, девочки! Сладких вам снов, и пусть приснится наша радость!» — А это уже был пост от подписчицы, которая сопроводила запись дюжиной снимков Эдварда. Простыня комментариев от девиц, истекающих слюной, была такой длины, что я не рискнула ее просматривать.
Макс был прав — проект можно было считать удачным.
С утра он уехал по делам в соседний город, и я чувствовала невольное облегчение. Жизнь и работа сделали меня человеком твердым и рассудочным, и я умела принимать важные решения. Макс был замечательным, я не сомневалась, что из него получится отличный муж, и в постели с ним тоже было хорошо. Проблема была только в том, что он меня любил, а я не могла ответить ему взаимностью. И я прекрасно понимала, что дальше будет только хуже.
Принцип «стерпится — слюбится» сам по себе отличный. Оставалось только примириться с ним.
Негромко завибрировал смартфон, выплевывая сообщение. Я покосилась на экран. «Белль, маникюр». Вспомнилось обещание папаши Финнигана: интересно, переписка считается тем, что я имею дело с Семеониди? Хорошо, что я успела наладить защищенное соединение. Хорошо, что его еще не взломали.
«Смотрю шоу. Ты по-прежнему не уверена в том, что драконов надо убивать?»
Конечно, я сомневалась. Пресыщенные мерзавцы и придурки были и среди людей. Злоба, алчность, желание манипулировать — это не только драконьи свойства. Но только драконы были настолько бесцеремонны, словно считали, что никто и никогда не сможет им противостоять.
«Их надо ставить на место, — ответила я. — Но ты знаешь мое отношение к убийствам».
«Говорят, тебя можно поздравить?» — поинтересовался Кристиан и — о боже! — прислал смайлик. Эта улыбающаяся желтая рожица напугала меня, настолько она не вязалась с привычным обликом маленького Семеониди. Угрюмый богобоязненный рыцарь, не горящий в драконьем пламени, не может присылать смайлики. Просто не может.
«С чем это?» — поинтересовалась я.
«Ну как же. Тебя берут в семью Финниган».
Я чуть не выронила смартфон. То ли мое защищенное соединение оказалось насквозь уязвимым, то ли Кристиан слушал папашу Финнигана и оказался в курсе нашего утреннего разговора.
«Да, — ответила я. — Буду девицей с приданым».
И, выйдя из приложения с сообщениями, я выключила смартфон. Если Кристиан за всем следит, то пусть лучше подслушивает драконов, а не меня.
В дверь осторожно постучали: когда она открылась, в комнату заглянул Макс и спросил:
— Как тут дела?
— Магда Флинн покинула проект, — ответила я. — Эдвард весь в татуировках. А так — ничего нового. Как ты съездил?
Макс вошел, прикрыл за собой дверь и осторожно опустился на край кровати.
— Хорошо, — ответил он и смущенно улыбнулся. — Вообще-то я туда ездил из-за тебя.
— Это еще почему? — удивилась я, хотя, кажется, начинала понимать, куда он клонит.
Папаша Финниган ошибся с расчетами.
Макс вновь улыбнулся и, запустив руку в карман брюк, вынул маленькую бархатную коробочку. Щелкнула крышка, по золотому ободку скользнул луч света и спрятался в розовом бриллианте. Я представила, сколько может стоить такое колечко, и мысленно цокнула языком.
— Инга, — произнес Макс, глядя мне в лицо. Было видно, что ему очень страшно, но он не может молчать и ждать. — Инга, ты выйдешь за меня замуж?
Мне захотелось зажмуриться. Мне захотелось, чтоб время пошло вспять, не позволив Максу сделать мне предложение. Я никогда не видела кольца прекраснее, но сейчас оно казалось мне чуть ли не страшнее кандалов.
— Макс, — я взяла его за руку, — ты уверен?
Лицо Макса дрогнуло.
— Да, — кивнул он. — Да, я уверен.
— Ты ведь меня почти не знаешь, — прошептала я.
Незнание не помешало Максу отправиться за мной в дом Кристиана, почти на смерть, но свадьба была совсем другое дело.
— Я тебя знаю, — сказал Макс. — И хочу, чтоб мы были вместе.
Мне оставалось только кивнуть и постараться придать лицу радостное выражение. В конце концов, я ничего не теряю. И брак с хорошим человеком, который всегда будет со мной добр, не та вещь, которой стоит опасаться или бояться.
— Тогда я согласна, — ответила я.
Кольцо село как влитое. Я рассматривала игру света в камне и думала о том, что дракон всегда тащит добычу в свою пещеру и не мешкает. Макс протянул мне руку, и, когда я поднялась с кровати, сказал:
— Тогда не будем тратить время.
— То есть? — удивилась я.
Подойдя к окну, Макс открыл раму и несколько минут прикидывал ее размеры.
— Эльфорт славен тем, — сказал он, удовлетворившись увиденным, — что там круглосуточно регистрируют браки.
— Ты с ума сошел! — воскликнула я.
Мне вдруг стало легко и весело: в Максе была доля того сумасшедшего авантюризма, который делает жизнь захватывающей и интересной. Может, не так все и страшно?
