— Ну, для начала — женщин-драконоборцев было две за всю историю, — неохотно начал он. — Святая Магда и ты. Про святую Магду знаешь?
— Спутница Хорхо-Победоносца, — ответила я. — Он называл ее своей сестрой во Господе.
Папаша Финниган криво усмехнулся — так, словно полумифические дела далеких лет касались его напрямую.
— В библиотеке патриарха есть апокрифическая легенда, — продолжал старый дракон. — Магда соблазнила пятерых патриархов драконьих семей и всех их сыновей. Вот силища, правда?
Я пожала плечами. Мне не хотелось обсуждать чужой моральный облик. Я стремилась узнать о том, что делать дальше.
— И именно эти семьи уцелели после того, как Хорхо, — папаша Финниган скорчил такую физиономию, словно отведал коровьего навозу, — истребил всех остальных драконов. Он ведь не смотрел, младенец перед ним или старик. Магда тоже должна была убивать, но не стала. Сумела отстоять их перед Хорхо, и он сдался… Он был безумен, да, но он тоже любил Магду. Потом она прожила долгую жизнь, спасенные были ей благодарны. Упросили патриарха признать ее святой.
— Смерть, спасение и соблазн, — вспомнила я слова Кристиана.
Папаша Финниган кивнул.
— Вот именно. Чарам женщины-драконоборца не может противостоять ни один дракон.
Ага, вот, значит, почему Эдвард никак не уймется. Дело не в том, что задета гордость прекрасного принца, — он просто не может бороться с тем, что его обуревает.
— Я пришлю тебе пару книг, — произнес Финниган. — Почитаешь, вникнешь в детали… Дело в том, что есть сейчас люди, которые снова хотят устроить кровавую бойню. И если ты спасешь хотя бы одного моего сына… — Он сделал паузу и закончил: — То считай, что ты спасла всех нас. В святые протащим.
Он не глядя ткнул пальцем в пульт управления, и связь оборвалась. Несколько мгновений я глядела на бело-голубой логотип, а потом обернулась к Максу. Он смотрел на меня с ужасом и надеждой.
На следующий день я вышла в сад и обнаружила там Милли и Эдварда. Вовремя удалось остаться незамеченной: я скрылась за кустами садовых роз и навострила уши.
Милли рисовала. Каждое утро она выходила в сад с мольбертом, и одного взгляда на ее акварели хватало, чтоб понять: девушка очень талантлива. Моя неприязнь к папаше Дварксону росла и крепла. Он собирался оторвать птице крылья, запереть ее в клетке и полностью лишить будущего. Жена и мать — вот и вся доля.
А Милли хотела совсем другого и имела смелость идти своей дорогой.
— …это не то, чем я бы хотела заниматься. — Ее голос был ровным, спокойным и твердым. — Каков там максимум для жены дракона? Благотворительность?
Только сейчас я поняла, что влипла. Я ведь теперь тоже была женой дракона. И с Макса вполне станется запереть меня дома после того, как отбор закончится.
— Вообще-то я меньше всего хочу жениться, — признался Эдвард.
Я с трудом сдержала ехидное хихиканье. Может, они сейчас что-нибудь сообразят на пару?
— Зачем тогда все это заварили? — поинтересовалась Милли.
Эдвард горестно вздохнул.
— Приказ отца. Старший сын драконьей семьи должен быть женат.
— Понятно. Вы ведь руководите частью семейного бизнеса, верно?
Эдвард не ответил. Может, просто кивнул, но мне не было этого видно с моего места.
— Вот и давайте решим это, как деловые люди, — предложила Милли. — Вам нужен статус женатого мужчины. Я вам этот статус обеспечу. Но взамен вы никоим образом не станете посягать на мою свободу. Я вольна жить своей жизнью, учиться и работать.
Какая-то мошка вылетела из крупного розового цветка, скользнула по моему уху и с недовольным жужжанием поспешила прочь. Милли вела опасный разговор — хорошо еще, что в эти дни не было съемок и часть девушек уехала в ближайший город отдохнуть и развеяться, иначе их запросто могли подслушать, как я сейчас.
— Есть определенные нюансы, — заметил Эдвард. — Выход в свет, визиты родственников…
— Это можно потерпеть, — согласилась Милли. — Скорее всего, дальше я буду в основном жить инкогнито. Новые документы обеспечите?
Ничего себе! А домашняя девочка — та еще авантюристка. Впрочем, невольно станешь просчитывать каждый шаг, если у тебя такой панаша, как Дварк Дварксон.
— Это я обеспечу, — усмехнулся Эдвард. — Хотите учиться под чужим именем?
— Именно так. Вы меня правильно поняли.
Вновь возникла пауза. Должно быть, Милли всматривалась в акварель, прикидывая, где и что еще добавить.
— Красивые у вас рисунки, — вдруг заметил Эдвард. — Я уже давно заметил.
— Если хотите подольститься, то не стоит, — сухо оборвала Милли. — А если вам действительно нравится, то повесьте пару акварелей в кабинете. Анхель Моорт очень хорош.
Я не очень люблю живопись, но морские акварели Моорта мне нравились. Было в них что-то живое, энергичное и таинственное, как и само море.
— У меня есть, — сообщил Эдвард. — Купил «Келленвайтский утес» несколько лет назад.
Милли усмехнулась.
— Грамотно вложили деньги. Моорт дорожает.
У меня заболела спина из-за нахождения в неудобной позе, и, чуть сместившись за кустами, я села прямо на траву. На светлых брюках наверняка останутся пятна, ну да и бог с ними. Не последние.
— Он мне понравился, — вдруг признался Эдвард таким тоном, словно его застали за рукоблудием. — Действительно понравился. Я даже подумал, что он дракон.
— С чего бы это? — скептически осведомилась Милли.
Нет, все-таки девочка умница, выбрала верный стиль общения. Эдвард привык, что женщины умоляют его обратить на них внимание, и вооружилась равнодушием и скепсисом, которые прекрасно выбивают из зоны комфорта. Это был правильный путь.
— Когда я начал летать, — негромко сказал Эдвард, — то у меня было чувство, что мир падает и я падаю с ним. И непонятно, чем все закончится. У Моорта — то же самое. Он летит куда-то, и я с ним лечу.
Снова тишина. Должно быть, Эдвард сожалел о минуте откровенности, а Милли не знала, как на это отреагировать. Потом она сказала:
— Должно быть, это очень захватывающе.
— Что именно? — не понял Эдвард.
— Летать, конечно, — объяснила Милли таким тоном, словно сетовала на недогадливость собеседника. — Я никогда не летала…
— А хотите? — вдруг предложил Эдвард.
Скрипнула скамейка — должно быть, он поднялся и подошел к Милли.
— Шутите? — недоверчиво спросила она.
А ведь после полета она обязательно влюбится в своего будущего мужа, и их фиктивный брак со временем станет самым настоящим.
— Ни капли! — весело ответил Эдвард. — Давайте руку.
