Несколько дракониц дружно кивнули, остальные только плечами пожали. Девицы проводили время в салонах красоты и на дорогих курортах, откуда им знать о том, кто такой Кристиан и чем занимается…
— Лекарства, что ли? — недоверчиво спросила Анетт.
Берта кивнула.
— Да, он химик вообще-то. Читал у нас на первом курсе несколько лекций.
— Ну и что? — презрительно спросила Амели. — Кто его выберет? Наберет два процента и утрется.
Эх, если бы все было настолько радужно! Четверть часа назад я попробовала дозвониться до Макса, но он был вне зоны доступа. Что, если драконьи семьи отрядили его переговорщиком? Попробовать заключить союз с новым Сальцхоффом и сохранить хоть что-то.
— Он половину лекарств сделал бесплатными, — подала голос Кати. — У меня мать диабетик, вчера от счастья рыдала и в церковь сходила, заказала службу за здравие раба божьего Кристиана. Его вся страна будет в задницу целовать, такое дело для народа сделал.
Драконицы притихли, сразу же став очень мирными и дружелюбными. Берта усмехнулась и сказала:
— Первый закон, который он пробьет, — ограничение драконов в гражданских правах, разделение на граждан и неграждан. А потом полетят драконьи головы.
На мгновение возникла пауза, а потом Лидия истерично выкрикнула:
— Ты что несешь? Что за бред?
Я вздрогнула от неожиданности. Реакция была слишком уж резкой — значит, рыжая драконица прекрасно понимала, что события станут разворачиваться именно так, как говорит Берта. Пробежавшись пальцами по экрану смартфона, Берта открыла вкладку с новостями и сказала:
— Об этом пишет «Экономист». Чтоб вы знали, девушки, — она обвела тяжелым взглядом всех собравшихся, — это главный журнал деловых кругов страны. Если там что-то написано, то это почти гарантированно правда.
Берта была права, «Экономист» публиковал только тщательно взвешенную и проверенную информацию и не был склонен к тому, чтобы сеять панику. Просто факты, которые тщательно проанализировали умные люди.
В саду воцарилась глубокая тишина. На лицах человеческих девушек проступило злорадство. Они ненавидели и презирали дракониц за деньги, власть и возможности — и вот вдруг стало ясно, что это не навсегда, что драконы могут все утратить. Что все их блага может перечеркнуть Кристиан Семеониди одним росчерком пера.
— Хвозняковски уходит в отставку. — Голос Эдварда прозвучал в тишине набатом. — Но, дорогие мои, в нашей с вами жизни ничего не изменится.
Он вышел в центр площадки и махнул рукой оператору, приказывая не снимать. Красные глазки камер погасли. Эдвард с какой-то развязной небрежностью сел в одно из кресел-мешков, и я обратила внимание на то, что наследник драконьей семьи выглядит крайне спокойно, словно это не он полчаса назад разговаривал со мной, а кто-то другой.
— Во-первых, конституцию менять никто не будет, — продолжал Эдвард, — а она гарантирует всеобщее равенство перед законом. Во-вторых, сейчас уже не те времена, что были до Великой войны. Тогда людей бросали в газовые камеры, но теперь такое не повторится. Мы стали лучше. Все мы — и люди, и драконы.
Лица дракониц просветлели. Да и мне стало как-то спокойнее. Оператор снова включил камеры — момент истины закончился.
— А в-третьих, я хотел бы сегодня обсудить с вами один момент, — сказал Эдвард уже серьезнее, и девушки подобрались, не зная, чего ожидать. — Ваши вредные привычки.
Многие участницы растерялись — они дымили, как паровоз, пользуясь тем, что на проекте это не запрещалось. Я улыбнулась, прикрыла глаза: похоже, Эдвард придумал, как отправить по домам дюжину девиц.
— Вы прекрасно понимаете, что моя жена должна быть здоровой, — продолжал Эдвард. — Должна родить мне здоровых детей. Я сам курил некоторое время назад, но, когда начался проект, бросил. Итак, дорогие участницы, я даю вам три дня на то, чтоб окончательно отказаться от курения. Если вы отказываетесь, то проходите дальше. Если нет, то едете домой.
Я думала, что девушки станут спорить. Но на площадке воцарилась тишина. А потом Кати и Лидия поднялись и, устало посмотрев на Эдварда, сказали хором:
— Мы едем домой.
Я с трудом сдержала усмешку. Если не хочешь бороться со своими слабостями, попытайся извлечь из них выгоду. После того как этот эпизод выйдет в эфир, и Кати, и Лидия подпишут контракты с крупнейшими производителями табака. В следующий раз мы увидим их в рекламе сигарет. И слоган будет, например, «Дым на воде. Объединяем людей и драконов с тысяча семьсот семьдесят первого года».
Пискнул смартфон, сообщая, что абонент Макс Финниган появился в Сети. Я не стала смотреть, как выбывшие девушки прощаются с оставшимися участницами и как Эдвард зажигает над остальными лепестки пламени. Вышла с площадки и быстрым шагом направилась в сторону особняка.
Макс ответил почти сразу. На заднем плане я расслышала звон бокалов и негромкую музыку. «Каждый хоть раз в жизни, но полюбит. Каждый хоть раз в жизни, но найдет…» Похоже, большую часть пути Макс преодолел в драконьем обличье, иначе в столицу не попасть настолько быстро.
— Я добрался, все хорошо. — Голос его звучал вполне спокойно и оптимистично. — Встретил товарища, сидим сейчас в пивной.
Я прикрыла глаза. Знаю я, Макс, что у тебя за товарищ. И знаю, что сейчас ты ведешь переговоры от лица всех драконов.
— Я в курсе, — промолвила я, и на миг показалось, что Макс поперхнулся воздухом.
Послышался голос Кристиана: «Я ей сказал». Представилось, как они сидят в подвальчике пивной, под потолком плавают облака сигаретного дыма, и пышногрудая официантка в национальном передничке разносит по десятку кружек одновременно.
— Все будет хорошо, — негромко сказал Макс.
Мне захотелось заорать: «Что тут может быть хорошего? Вы вчера чуть не поубивали друг друга!» Но вместо этого я ответила:
— Вернись живым. Вернись живым, пожалуйста.
Мне показалось, что Макс улыбается. Возможно, он и в самом деле улыбался, сидя за одним столом со своей смертью.
— Вернусь, — ответил он. — Конечно, вернусь.
Макс вернулся ровно в одиннадцать вечера. Я несколько раз звонила ему, но доброжелательный механический голос отвечал, что абонент не отвечает или находится вне зоны действия Сети.
Но потом Макс наконец-то вернулся. Он летел в драконьем обличье, и, стоя на балкончике, я видела, как огромный ящер заваливается то вправо, то влево, будто могучие порывы ветра превратили дракона в живую игрушку. Мощные крылья тяжело хлопали, разрубая воздух, чтоб в следующую минуту смяться, словно от удара невидимой руки: тогда дракон начинал крениться набок, но в итоге все-таки умудрялся удержаться.
Я сбежала вниз и выскочила из тускло освещенной гостиной во двор — как раз к тому моменту, когда дракон рухнул огненной каплей и приземлился в облаке алых брызг. Когда волна горячего воздуха прокатилась по двору и улеглась, я увидела, что Макс стоит, покачиваясь, хлопает себя по карманам и что-то бормочет под нос.
