— Откуда ты знаешь?
— Вижу твою геолокацию. Тебя привезут в твою старую квартиру, я так понимаю?
— Да, — кивнула я.
Дома и стены помогают, а мне сейчас как никогда нужна была поддержка.
— Хорошо. — По голосу Кристиана было ясно, что он улыбается. — Заеду в девять вечера.
— Нет, — ответила я резче и грубее, чем следовало. Впрочем, похоже, пришло время для такого обращения. И плевать на политес. — С дороги я собираюсь отдыхать. И если ты решил, что я буду твоей вещью, то ты ошибся.
Кристиан негромко кашлянул от удивления. Я представила, каким ошарашенным он сейчас выглядит, и ощутила теплое прикосновение радости.
— Ты решил, что меня можно взять силой и шантажом, загнав Макса в такие условия, в которых он просто не сможет сопротивляться. Да, я не хочу, чтоб ты уничтожил всех драконов. Но твоей послушной куклой я не стану…
Он рассмеялся так, что запал моментально иссяк, а желание сражаться покинуло. Я поняла, что не посмею тут командовать, что действительно буду послушной куклой, потому что иначе Кристиан возьмет и убьет Макса. И повесит его голову на забор возле моего дома.
Есть вещи, с которыми лучше не шутить. Лучше смириться до поры до времени, чтобы однажды нанести удар.
— Ты никогда не была послушной. — В голосе Кристиана снова звучало мечтательное тепло. — Рыжая и дерзкая, и сам черт тебе не брат. Это мне и нравится.
Я поперхнулась воздухом. Кристиан говорил так, словно знал меня давным-давно. Это было какое-то жуткое, призрачное ощущение, словно я стояла на последнем этаже небоскреба и до боли стискивала пальцы на решетке ограждения, чтобы не спрыгнуть вниз.
— Я заеду в девять, — произнес Кристиан. — Просто посмотрю, что с тобой все в порядке. Тебе не о чем беспокоиться, Инга, теперь все будет хорошо. И у людей, и у драконов.
— Что тут может быть хорошего… — горько выдохнула я. Для того чтобы признать правоту Кристиана, нужно было призвать на помощь здравый смысл, а у меня его сейчас не было.
— Хотя бы то, что все живы, — серьезно ответил Кристиан. — Что мы скоро встретимся. Что мир устоял.
Пожалуй, он был прав. Оставалось только убрать со счетов то, что чувствовали я и Макс.
Дом успели отремонтировать, перекрасив в приятный бледно-желтый цвет и покрыв крышу черепицей. Казалось бы, совсем недавно Макс и Эдвард дрались на этой дорожке, а с тех пор целая вечность прошла. Вечность, в которой я успела стать женой Макса и перестала ею быть.
Забрав из багажника автомобиля свои вещи, я неторопливо побрела к подъезду. Восемь вечера, скоро совсем стемнеет. Наступает осень. Почти все окна были наполнены теплым светом, и чуть ли не впервые за все время мне стало жаль, что меня никто не ждет. Почтовый ящик ломился от счетов и бумажного хлама. Я сгребла все в кучу — дома рассортирую.
Интересно, что сейчас делает Макс? Следит за съемками, разговаривает с кем-нибудь, пьет? Мне вдруг страстно, до боли захотелось позвонить ему. Услышать хоть слово. Я не любила его той любовью, о которой пишут в романах, но это ничего не меняло. Закрыв дверь квартиры, я сбросила вещи и счета на диванчик в прихожей и, включив свет, вынула из кармана смартфон.
— Абонент не отвечает или находится вне зоны действия Сети, — известил меня механический голос.
Ох, Макс…
После душа мне стало немного легче. Когда смываешь с себя все, что было принесено дорогой, невольно становится проще дышать — пусть самую малость, но проще. Я посмотрела на часы — половина девятого — и пошла варить кофе, включив маленький телевизор на кухне.
— Дамы и господа, мы возвращаемся на лучшее шоу года «Дракон выбирает невесту», и с вами я, ваш ведущий Пол Куллинан. — Было так странно смотреть на Пола, не находясь на съемочной площадке, а сидя на табурете дома. — Участниц становится все меньше, сегодня проект покинули пять девушек, которые решили, что курение важнее свадьбы.
В нижней части экрана появилась дымная лента и белые буквы: «Курение вредит вашему здоровью». Камера тем временем скользнула мимо Эдварда и девушек, над головами которых вспыхивали язычки огня. Я пила кофе и смотрела на экран, пытаясь увидеть Макса. Вдруг он попадет в кадр? Но Макса не было.
— Эдвард уже во многом определился, — продолжал голос Пола за кадром. Я вздрогнула: на экране были Эдвард и Макс, шли по саду и негромко беседовали. Макс выглядел усталым, словно пережил долгую болезнь. — Его брат Макс присутствовал на съемках с самого начала проекта. И сегодня они говорят о девушках. Мнение семьи очень важно для дракона…
В дверь позвонили. Я покосилась на часы — восемь сорок две. Кристиан что-то рано.
Это действительно был он — держал в руках бумажный пакет из супермаркета и выглядел настолько милым и заботливым, что у меня внутри все содрогнулось. Это была не боль, не обида и не ненависть, это было глухое, запредельное чувство, которому я так и не смогла дать названия.
— Привет, — сказал Кристиан, не делая попыток войти. — Как добралась?
— Привет, — ответила я, сделав шаг в сторону и впуская в дом. Зачем откладывать неизбежное? — Нормально.
Кристиан прошел на кухню и принялся выгружать из пакета пластиковые лоточки с готовой едой. Все, как я люблю, но сейчас у меня не было аппетита.
— На юге есть пословица. — Кристиан открыл один из шкафчиков, вынул бокалы и легким движением открыл бутылку вина. — Долгие проводы — лишние слезы. Хорошо, что ты не стала тянуть.
Я села на табурет, взяла бокал и вдруг подумала, что мне надо напиться. До свинячьего состояния, так, чтоб земля уходила из-под ног. Может быть, потом все будет намного проще. Может быть.
— Юлия, как мне кажется, похожа на Амели, — говорил Макс на экране. Он был собран и с виду очень спокоен. Сиротливую пару искр над его головой вряд ли кто-то заметит. — Они обе привыкли быть лидерами в отношениях. Но жена дракона — это прежде всего ведомый, а не ведущий, ты сам понимаешь.
— Не молчи. — Кристиан вздохнул и, щелкнув пультом, убрал звук. — Не молчи, скажи что-нибудь.
Мне не хотелось говорить. Мне хотелось повернуть время вспять и никогда не начинать работать с драконами, не встречать Макса, не выходить за него замуж.
— Ты оторвал меня от дорогого мне человека, — сказала я. — Кристиан, дьявол тебя побери, ты все разрушил! Что я еще могу тебе сказать?
Кристиан поставил свой бокал на стол, подошел ко мне и, взяв под локоть, мягко заставил встать. Помедлив, обнял и негромко произнес:
— А ты ведь совсем меня не помнишь. Не помнишь и не узнаешь.
От него пахло какими-то сухими южными цветами. Запах был тревожным, он навевал далекие, давным-давно уснувшие воспоминания.
— А я должна тебя помнить? — спросила я.
Мне сейчас ничего не хотелось вспоминать. Мне хотелось умереть.
