– Но я не хотела причинять тебе боль, Аристон! Я не твоя мать! Нельзя судить всех женщин по ней. Я хочу быть с тобой – во всем. Можешь ли ты мне это позволить?
– Не думаю, что у меня есть выбор, – признался Аристон. – Без тебя моя жизнь превратилась в ад. Мой дом и моя жизнь пусты, когда в них нет тебя, Кайли. Ты говоришь мне правду так, что иногда это больно слышать, но сквозь эту боль прорастает уверенность, что я люблю тебя. И вероятно, всегда любил.
Она больше не могла себя сдерживать. Порывисто шагнув к нему, она попала прямо в его объятия. К ее глазам подступили слезы.
– Кайли, – прошептал Аристон. – О, Кайли! Я с самого начала обманывал себя. Это было как удар молнии, когда я впервые тебя увидел. Я сказал себе, что ты очень молода – слишком молода, но потом я тебя поцеловал, и мой мир перевернулся. – Он провел пальцем по ее дрожащим губам. – Проще всего было убедить себя, что я тебя презираю. Сказать себе, что ты такая же, как твоя мать, и что мне нужен только секс, чтобы потушить этот пожар. Но оказалось, это лишь усилило его. Когда я узнал, что ты беременна, моя душа возликовала. Но я не мог понять, кого благодарить за то, что ты осталась со мной. То, что я чувствовал рядом с тобой, было для меня так ново, так необычно и даже…
– Пугало, – подсказала Кайли, чуть отстранившись, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я тебя понимаю. Со мной было то же самое. Потому что любовь – очень редкое чувство. Многие не знают, что с этим делать, особенно если они росли без любви. Но мы же не глупые люди, Аристон. Во всяком случае, мы знаем, чего мы не хотим – разрушенных домов, потерянных детей, горьких ран, которые никогда полностью не заживут. Я просто хочу любить тебя и нашего ребенка и создать счастливую семейную жизнь. Разве тебе не хотелось бы этого?
Аристон на мгновение закрыл глаза, и, когда он их открыл, Кайли по-прежнему была рядом. Как и должно было быть. Потому что некоторые вещи ты просто знаешь, если только на какое-то время опустишь свои защитные барьеры, чтобы дать возможность проявиться инстинкту. А инстинкт говорил ему, что Кайли Кавакос любит его и будет любить всегда, хотя, вероятно, и не так, как он ее.
Он притянул ее ближе, и она почувствовала тепло его дыхания.
– Не пойти ли нам сейчас в постель… чтобы составить план нашего будущего?
– О, Аристон. – Кайли поднялась на цыпочки и обняла его за шею. – Я уж думала, ты никогда этого не скажешь.
Эпилог
– Ну и как себя чувствует моя прекрасная и умная жена?
Кайли подняла глаза и встретила внимательный взгляд Аристона.
Разве слова способны были передать те чувства, что она испытала во время этих долгих и трудных часов, которые закончились рождением их сына? Радость, удовлетворение, сомнение и суровая решимость защищать их ребенка каждой частичкой ее существа – все было там. Малыша Тимона. Тимона Павлоса Кавакоса. Кайли улыбнулась, проведя кончиком пальца по нежной оливковой щечке.
– Я чувствую себя счастливейшей из женщин, – просто сказала она.
Аристон кивнул. Он не хотел спорить с ней. Но разве не он был самым счастливым из смертных? Глядя на все этапы, которые пришлось ей пройти, он проклинал себя за беспомощность и за то, что не мог разделить ее боль. И в то же время разве не было это еще одним доказательством силы и стойкости его прекрасной жены? Жены, которая собиралась присоединиться к нему и в их семейном бизнесе, как только это станет возможным. Аристон вспомнил ее восторженную реакцию, когда впервые озвучил эту идею. И в самом деле, почему бы ему не хотеть, чтобы его способная и умная жена работала рядом с ним в часы, которые устроили бы ее и ребенка? Он желал наслаждаться обществом этой прекрасной женщины столько, сколько это возможно, учитывая ее несомненные успехи в греческом.
Кайли говорила, что теперь она учит язык не потому, что боится остаться в стороне. Она хочет говорить на том же языке, что и ее сын, ведь семья – это самое важное в жизни. Она поняла это после неожиданной смерти своей матери. По правде говоря, эта смерть наполнила ее чем-то вроде горькой благодарности – Вивьен Тернер наконец-то обрела покой. Теперь Кайли могла сфокусироваться на своей маленькой семье. На следующий год они с Аристоном решили перебраться в Лейжу, в этот чудный райский уголок с изумрудными горами, сапфировым морем и бесконечно голубым небом.
Аристон подумал, как же красива его жена, все еще немного бледная и усталая после родов. Смахнув со лба влажную прядь, она улыбнулась:
– Ты не хотел бы подержать нашего сына?
Его горло сдавило он эмоций. Казалось, этого момента он ждал всю жизнь. Очень осторожно Аристон взял из рук Кайли спящего ребенка, и когда он наклонился, чтобы поцеловать его темную головку, то почувствовал, как в его сердце хлынула волна нежности. Да, он вырастил Павлоса и привык держать на руках детей, но в этот раз чувство было в сто раз сильнее. Этот ребенок был его и Кайли, плоть от плоти. Тимон. Стук его сердца был почти оглушающим. Комок в горле мешал говорить.
– Спасибо, – тихо сказал он.
– За что? – спросила Кайли, когда он свободной рукой обнял ее за плечи и притянул к себе.
– За моего сына, за твою любовь – и за то, что ты подарила мне жизнь, о какой я не мог даже мечтать. Как насчет того, чтобы считать это лишь началом, дорогая?
Кайли не могла сдержать слез радости, которые Аристон нежными поцелуями собирал с ее щек, в то время как маленький Тимон продолжал безмятежно спать на его руках.
