– Мне плевать, уместно это или нет, Кайли. Я привык делать то, что считаю нужным.
– И все, что вы говорите, должно немедленно исполняться?
– Именно так.
Какая авторитарность, думала Кайли, торопясь успеть за Аристоном, быстро шагавшим по коридору. Прямо прошлый век. Тем не менее это произвело на нее эффект. Вернее, на ее тело. Казалось, оно было запрограммировано отвечать на мужское доминирование.
– У вас есть какие-нибудь вопросы? – спросил Аристон, бросив на нее быстрый взгляд.
Вопросов была масса. Например, Кайли хотелось бы знать, почему к тридцати пяти годам один из самых богатых холостяков был до сих пор не женат. Хотелось бы понять, что сделало его таким жестким, холодным и гордым. И смеется ли он когда-нибудь? А если смеется, что кажется ему смешным? Но, конечно, ни о чем таком она была не вправе спрашивать.
– Да, – кивнула она. – Почему вы снесли старый дом?
Аристон замедлил шаг, чтобы Кайли могла с ним поравняться.
Какая ирония, что она задала именно этот вопрос! Он помнил всеобщее удивление, когда он предложил снести эту рухлядь. Почему-то все решили, что ему хотелось заглушить боль от потери отца. На самом же деле причина была в другом. Просто ему хотелось вместе со старыми стенами избавиться и от прошлого. Забыть дом, где его мать играла с ним, пока однажды не ушла, чтобы никогда больше не вернуться. Забыть все вечеринки, липко-сладкий запах марихуаны и женщин, слетавшихся со всей Европы, чтобы развлекать отца и его обкуренных гостей. Но зачем говорить это Кайли Тернер, когда ее мать, да и сама она принадлежали к тому же племени?
– Новая метла… – произнес Аристон с невеселой усмешкой. – Когда умер отец, я решил, что мне нужно все изменить. Поставить, так сказать, собственную печать.
Кайли посмотрела на стеклянный куб, вобравший в себя все оттенки неба и моря.
– Что ж, вам это удалось.
Ее голос прозвучал задумчиво. Инстинктивная реакция расчетливой женщины перед лицом богатства, подумал Аристон. И все же ему не терпелось услышать этот мягкий голос, шепчущий ему на ухо что-то совсем другое. Была ли Кайли одной их тех женщин, что разговаривают или кричат во время секса? Или она из тех, что молчат до последнего, выдохнув радость удовлетворения лишь в самом конце?
Аристон пропустил ее вперед, хотя движения ее бедер мешали ему сфокусироваться на их ознакомительном туре. Он показал ей теннисный корт, зал для фитнеса, кабинет, но не рискнул пригласить ее наверх, где находились комнаты для гостей и его собственная спальня. Это могла сделать потом Деметра.
Наконец Аристон привел Кайли в гостиную – самую большую комнату с окном во всю стену. На мгновение она замерла, не замечая ничего вокруг. Ни бесценных яиц Фаберже на низком столике, ни редчайших статуэток, которые Аристон увел из-под носа международных дилеров на аукционе в Нью-Йорке, что закрепило за ним репутацию знатока и ценителя искусства.
– Ого, – изумленно выдохнула она. – Кто это придумал?
– Я попросил архитектора максимально задействовать в интерьере природные виды, чтобы одна комната как бы перетекала в другую, – сказал Аристон. – Я хотел, чтобы свет и пространство были повсюду – так, чтобы во время работы не создавалось ощущения, что ты в офисе.
– Да, трудно представить, чтобы чей-нибудь офис так выглядел. Никогда не видела ничего подобного. – Кайли повернулась к нему: – Должно быть, дела у вас идут неплохо.
– Точно.
– Вы по-прежнему занимаетесь судостроением?
Аристон поднял брови:
– Разве Павлос не говорил вам об этом?
– Нет. До вашего прихода мы едва успели лишь обменяться парой фраз.
– Да, мы по-прежнему занимаемся судостроением. А также производим вино и оливковое масло. Похоже, люди начали ценить все натуральное, и наши продукты всегда есть в закупочном списке самых лучших ресторанов мира. – Аристон помолчал. – Еще есть вопросы?
Кайли вытерла о шорты ставшие влажными ладони.
– В Англии вы сказали, что ожидаете гостей в эти выходные.
– Совершенно верно. Двое из моих адвокатов прилетят из Афин завтра на ланч, а вечером прибудут еще трое гостей.
– Тоже греки?
– Не только. – Аристон усмехнулся. – Вы хотите, чтобы я всех перечислил поименно?
– Знать имена гостей – разве это не долг вежливости?
– К тому же это очень удобно, если захочешь узнать, сколько они стоят, – сухо заметил он. – Ну что ж, будет Сантино ди Пиеро – итальянский король недвижимости. Он приедет вместе со своей подругой Рашель. А также мой друг – Ксенон Диакос, который по некоторым причинам решил захватить сюда свою секретаршу. Кажется, ее зовут Меган.
– Это четверо, – подытожила Кайли, решив не реагировать на его провокации.
– Ах да. Еще одна гостья – Балей Сандерс, – произнес Аристон так, словно только сейчас о ней вспомнил.
– Знакомое имя. Та самая модель, что была с вами в день открытия выставки?
Он усмехнулся:
– Это так важно?
Кайли помотала головой, не зная, зачем она, собственно, об этом заговорила.
Смущенная собственным любопытством и непрошеной ревностью, Кайли подошла к окну. Значит, все эти дни ей придется смотреть на эту парочку, Аристона с его красоткой, резвящихся в прозрачных водах залива или целующихся на берегу? А по утрам менять им постельное белье со следами разделенной страсти? Она почувствовала дрожь отвращения. Хотя какое ей, собственно, дело? Аристон ничего не значил для нее – так же как и она для него. И если она не будет помнить об этом, то ей предстоит очень нелегкий месяц.
– Конечно, это не мое дело, – ответила Кайли. – Я вовсе не хотела…
– Не хотели что? – Аристон прошел через комнату и остановился рядом с ней. – Проверить, есть ли у меня подруга? Выяснить, доступен ли я? Не смущайтесь, я привык к таким вопросам.
Кайли безуспешно пыталась найти какой-нибудь остроумный ответ, который рассеял бы неловкость момента. Вести себя так, словно все его замечания не имели к ней никакого отношения. Но Аристон стоял так близко, что она чувствовала запах его цитрусового одеколона, и ей абсолютно ничего не приходило в голову.
И она ничего не могла поделать со своими чувствами – как если бы ее тело больше не принадлежало ей. Как если бы оно отвечало на то, о чем она только мечтала. Заметил ли Аристон что-нибудь?
Он дотронулся пальцами до ее лица и понимающе улыбнулся. Улыбка не коснулась его глаз, но это прикосновение заставило Кайли задрожать всем телом. Его палец скользнул по ее нижней губе – это была единственное, что он сделал, – но ее ноги ослабели. С каждым мгновением Кайли чувствовала себя все более и более возбужденной. Ее соски затвердели, превратившись в два острых болезненных пика, внизу живота появилась тупая ноющая боль.
