Когда-то во время вечеринки церемонии открытия, разве не Макс Мартин дразнил Рошана из-за его “происхождения”? Тогда я подумала, что это из-за принадлежности Рошана к «Всадникам Феникса» или, может быть, из-за происхождения из бедной семьи – но это оказалось оскорблением, вызовом, который один богатый сынок бросил другому.
– Вот это да. – Других слов я не нахожу.
– А знаешь мое происхождение? – отвечает Тримейн. – Когда я был в начальной школе, моего папу арестовали за то, что он застрелил продавца из-за пятидесяти фунтов в кассе. Моя мама однажды пыталась меня продать, будучи под кайфом, и потратила все деньги на еще одну дозу. Единственная причина, по которой я смог попасть в Warcross, – местная команда набирала учеников, предложив оплачивать еду и проживание для детей с самым большим потенциалом. Мне удалось пройти отбор.
Я представила Тримейна маленьким мальчиком, таким же одиноким, как и я в том возрасте.
– Мне жаль.
– О, не надо смотреть на меня с жалостью. Я говорю тебе это не ради очков сочувствия. Я просто знал, что ты меня поймешь. – Он неосознанно постукивает ногой по земле. – Все нормально. Я все равно люблю свою маму, она хорошо справляется в реабилитационной клинике, а я теперь чемпион Warcross с миллионами на счету. Но попробуй объяснить такое детство семье Рошана, что их любимый мальчик общается с кем-то вроде меня.
Тримейн слепо смотрит на мокрый тротуар.
– Я не хочу сказать, что Рошану всегда было легко. Но он чертовски умный, знаешь? Он овладел игрой в Warcross за год. На второй – попал в Wardraft. Людям он нравится сразу же, их притягивает его живой ум.
– Ты тоже умный.
Тримейн кривится.
– Нет. Я.… из тех, кому нужно весь год учиться, чтобы добиться того, что Рошан может запомнить, просто просмотрев материал за час до экзамена. Я не умел читать до шестого класса. – Он краснеет от такого признания. – Рошан был выбран первым во время Wardraft̕а нашего года, когда мы оба еще были темными лошадками. Две команды боролись за него, ты это знаешь? Вот настоящая причина разрыва между «Всадниками» и «Бригадой Демонов». А это произошло, когда он только тренировался. Я был просто отстающим трудягой, которому повезло, когда Эшер выбрал его. Я обижался на Рошана из-за того, что он всегда оставался допоздна, чтобы помочь мне. И привязался к нему по той же причине.
– И ты начал с ним встречаться.
Тримейн колеблется.
– И я начал принимать таблетки, чтобы не отставать от остальных.
Я моргаю:
– Наркотики?
– Я начал с полтаблетки в день и не помню, когда перешел на по семь-восемь.
Я вспоминаю, что Тримейн резко ушел из Warcross прямо перед тем, как уйти из «Всадников Феникса». Каким худым он выглядел в тот год. Неужели все это произошло из-за таблеток?
– Как долго это продолжалось? – спрашиваю я.
– Около года.
– Рошан знал?
– Все знали, особенно после того, как я вырубился во время тренировки. Они пытались заставить меня прекратить. Эшер угрожал выкинуть меня из команды, если не остановлюсь. Но только когда я услышал разговор Рошана и его отца перед игрой, то понял, что мы с ним – не одного поля ягоды. Отец похлопал его по плечу и сказал: “Мне жаль, сынок. Но чего ты ожидал? Это был лишь вопрос времени, когда он последует по стопам матери”. В итоге я подрался с другим игроком во время игры, и «Всадников Феникса» временно отстранили.
– Я помню, – бормочу я.
– Я не мог заснуть в ту ночь, – говорит Тримейн. – Знал, что собственными руками разрушаю свою команду. На следующий день я собрал вещи и ушел, не сказав ничего Эшеру и не попрощавшись с остальными. Рошан побежал за мной, спрашивая, куда, черт возьми, я собрался. – Он качает головой. – Я был так зол и мне было так стыдно, что я сказал, что общаюсь с другим за его спиной и что все между нами кончено. Так совпало, что Демоны как раз искали нового Архитектора и были только рады нагадить «Всадникам».
Я молча слушаю. Рошан никогда об этом не упоминал.
– Слушай, я не горжусь собой, понятно? – бормочет Тримейн. – Это не значит, что я думаю, что поступал правильно. Так просто произошло.
– И ты так и не объяснился с Рошаном? – спрашиваю я.
– Не смог заставить себя. А теперь кажется уже слишком поздно.
Я не могу не вспоминать, как сжимала голову в руках в ту ночь, когда вломилась в игру церемонии открытия Warcross, совершенно не осознавая, что мой мир изменится навсегда. Все стало потрясающим, а потом ужасным. Жизнь всегда такова: ты не знаешь, когда внезапно выйдешь с честью из сложившейся ситуации или когда снова вляпаешься в неприятности.
– Я не стану говорить, что никогда не поздно, – отвечаю я. – Но по своему опыту могу сказать, что сожалею именно о том, чего не сделала.
Дождь уже прекратился, и лужи в переулке превратились в гладкие зеркала. Тримейн засовывает руки в карманы и бросает на меня мимолетный взгляд. Какие бы слабые места он ни показал секунду назад, они исчезли под бесстрастным выражением на его лице.
– Итак, – говорит он бодро. – Шансов на то, что ты откажешься, нет?
Я качаю головой:
– Боюсь, нет.
– Ну, – он задерживаются еще на секунду, кивая в сторону главной улицы, – тогда нам нужно прекратить дурачиться в виртуальной реальности и направиться в институт самим.
Я бросаю на него быстрый взгляд.
– Что значит “нам”? Я думала, что ты выходишь из игры…
Он посылает мне сообщение, перед глазами появляется карта с мерцающим красным курсором, парящим где-то на северных окраинах Токио. Японский инновационный институт технологий. Сайтама-кен, Япония.
– Если ты собираешься продолжать, то думаю, я останусь с тобой. – Он показывает на карту. – Когда я пошел туда, то смог лишь снаружи осмотреть кампус. Но уверен, что можно найти гораздо больше за закрытыми дверями, чем на их серверах или входных воротах. Нам нужно будет отправиться туда ночью, когда не так много охраны.
Я смотрю на карту, пальцы покалывает. Вот где работала мать Хидео и где Сасукэ, возможно, провел свое детство. На карте это место не кажется особенным – обычное здание из стекла и стали в море тысяч таких же. Как может в одном месте храниться столько секретов?
– Тогда завтра ночью?
Я одариваю его слабой улыбкой.
– Договорились.
Тримейн направляется в переулок. Его эмоции снова под контролем, но вместо обычной ухмылки я вижу искреннюю улыбку.
– Скоро увидимся, принцесса Персик, – отвечает он. В этот раз прозвище звучит нежно. – И будь осторожнее.
* * *
Отель, где находятся «Черные Плащи», сегодня ночью тих, и я единственная, кто идет по его коридорам. Дверь идентифицирует меня и впускает в номер. Мой разум – водоворот сведений и вопросов. Что если институт замел следы? До церемонии закрытия осталось мало времени, а я все еще почти ничего знаю о Ноле.
