Кэй посмотрела в окно. Похоже, они подъезжали: здания вдоль путей окутывала какая-то серость, и, хотя порой показывались деревья и открытые пространства, этим участкам явно была присуща городская упорядоченность, симметрия. Кэй толчком разбудила Элл, и обе принялись протирать глаза и потягиваться, избавляясь от скованности и мелких болей в ногах.
– Элл, – сказала Кэй. – Я думаю, мы уже в Париже. Скоро выходить и опять топать пешком.
– Окей, о Кэй, – ответила Элл. Это была ее старая шутка. Вот ведь бесенок. – Кэй, – сказала она и взялась за обхватившую ее сестрину руку. – Спасибо, что спасла меня. Я знала, что ты спасешь. А сейчас я знаю, что ты вернешь нас всех домой.
Кэй крепко ее стиснула, побуждаемая не одной лишь нежностью. Если только смогу.
Девочки встали и ухватились за чью-то одежду – то ли Флипа, то ли Фантастеса; Рацио и Вилли уже ушли вперед и ждали у двери вагона. Поезд замедлял ход, и за окнами, догадалась Кэй, были такие же мерзлые тротуары, как в Англии неделю назад, и такой же холодный и сухой воздух. Знакомая северная зима застала ее неподготовленной и тут же привела на ум маму – она наверняка уже лезет на стенку от тревоги за мужа и дочерей. Когда состав, тормозя, поехал вдоль перрона, Кэй увидела у противоположного пути пассажиров, скопившихся перед посадкой на другой поезд, – они сбились кучками, ежились от утреннего холода и дожидались, когда наконец откроются двери и щекам станет полегче. Кое-где люди стояли семьями, держась за чемоданы, а порой и друг за друга. Кэй почувствовала, как набегают слезы, и отвела взгляд – стала смотреть на мигающее табло в дальнем конце вагона. Я знаю, что я должна сделать, сказала она себе. Должна его найти, только и всего. Найти, только и всего.
Двери открылись, и в вагон хлынул наружный воздух. Было холодно, зрение Кэй не обмануло; даже в пухлых, опушенных мехом куртках, которые Ойдос для них с Элл откуда-то извлекла, обе они были всего-навсего уставшими маленькими девочками и не могли унять дрожь. Их окружал громадный вокзал, накрытый широким цилиндрическим сводом из стекла и стали, поминутно подъезжали и отъезжали поезда, теснились и сновали пассажиры, и духи постарались побыстрее провести девочек через толпы: сначала вверх по большой каменной лестнице, а потом на улицу, минуя череду магазинов. Флип шел впереди своей размашистой походкой, за ним, чуть отстав, Фантастес и Рацио, Вилли с девочками замыкали группу. Кэй заметила, что Флип прекрасно ориентируется на этих улицах, – похоже, он ходил по ним много раз: он точно знал, где можно срезать угол, где надо беречься выезжающих машин, где нужно замедлить ход или остановиться, чтобы остальные его нагнали. Многие из зданий, приметила Кэй, имели гордый, неприступный вид – пустовали в это время года, стояли без жильцов, в окнах было темно; но вдобавок им была присуща какая-то человеческая суровость, из-за которой дрожь Кэй еще чуть усилилась.
Минут через двадцать пыхтящей ходьбы девочки пересекли широкую, но невзрачную площадь и вдруг оказались на берегу реки.
– Сена, – сказал Вилли, приподняв Элл, чтобы ей получше было видно. – Названа в честь Секваны – нимфы или богини. Тысячи лет назад древние галлы молились ей об исцелении. – Он показал на середину реки, где ее поток, гладкий и тяжелый, раздваивался, обтекая вытянутый остров. – Там был ее храм.
Кэй смотрела на камни и на невысокие безлиственные деревья в передней части узкого острова.
– Очень милая была, как и положено нимфе, – сказал Вилли.
Кэй посмотрела на него сердито, и Вилли не смог сдержать улыбки.
– Ладно, ладно, я никогда ее не видел. Но тут глядите в оба – начинается интересное, особенно если мы не одни.
Кэй двинулась дальше, чтобы не замерзнуть; Вилли и Элл последовали за ней через мост. Остальные шли впереди по-прежнему чуть вытянутой цепочкой, которую возглавлял Флип; он уже поворачивал за угол, исчезая за величественным фасадом монументального белокаменного общественного здания. Шестьдесят шагов – и Кэй дошла до здания, а потом, повернув, увидела перед собой что-то вроде пустой парковочной площадки. Поблизости высилась массивная башня огромной церкви.
– Нам сюда? – показала она на нее Вилли, выходившему из-за угла.
– Не сегодня, – ответил он. – Это собор. А нам нужна капелла.
Флип, Рацио и Фантастес скрылись из виду. Вилли взял девочек за руки и, обойдя припаркованную машину, провел их через низкую и узкую деревянную арочную дверь в серой плоской стене, до того неприметной, что Кэй вряд ли сама обратила бы на нее внимание. Дальше – короткая лестница, другой низкий каменный дверной проем, а за ним тускло освещенная сырая комната с невысоким потолком.
– Еще не пришли, – сказал Вилли и открыл перед девочками еще одну крохотную дверь – такую маленькую, что Кэй на секунду усомнилась, что он сможет через нее протиснуться. Дальше начали подниматься, Элл впереди, по каменным, сильно истертым и как бы прогибающимся ступеням узкой винтовой лестницы. Кэй считала шаги: семнадцать снизу доверху.
Высокая капелла, куда вывела лестница, была, показалось вначале, вся построена из цветного света: не только стены раскатывались каскадом, где сменяли друг друга насыщенные оттенки синего и красного, но и сам воздух был будто напитан цветом и сиял в теплых лучах неизвестно откуда взявшегося солнца. Потолок в этой продолговатой и узкой капелле был выше некуда. Со всех сторон – огромные витражи, через которые вливался свет. Девочки поворачивались туда и сюда, вбирая в себя тепло и бархатистую роскошь воздуха; их руки праздно висели по бокам, но глаза, уже не слезящиеся от резкого зимнего ветра, блестели зачарованно и изумленно. Изысканно сработанные каменные колонны создавали вдоль стен почти кружевной рисунок и продолжались уходящими далеко ввысь ребрами потолочного свода; кое-где гладкий поток прерывался каменным орнаментом или небольшим дефектом, но в целом возникало ощущение подвижности, легкости, гибкого изящества и мощи, которыми словно бы дышало здесь противоборство света и камня.
– Сент-Шапель, – сказал Флип, ринувшись к девочкам с дальнего конца капеллы, где он до этого заглядывал в еще один лестничный колодец. – Обычно здесь не протолкнуться от туристов, но сейчас рождественские праздники, пусто. Это старинная королевская капелла, построенная при Капетингах…
– И тихое место среди зимы, очень удобное для спарагмоса, – закончил Вилли.
Кэй перестала крутить головой.
– Почему здесь? – спросила она.
– При разъятии нежелательны помехи со стороны, – ответил Вилли. Рацио и Флип совещались шепотом поодаль; Фантастес шарил в своем мешке. – Чтобы добраться до первопричин чьего-то бытия, нужно размотать назад, расплести множество историй, и это может занять немало часов даже у самого искусного расплетчика. Поэтому важно уединение. К тому же такое большое замкнутое пространство всегда усиливает эффект воображения.
– Нет, – настаивала Кэй. – Я спрашиваю, почему здесь? Почему Париж? Почему они привезли его сюда? Если мне это предстоит – мне надо знать.
