- Эй! - крикнул Илья.
Собака посмотрела на него, огляделась по сторонам и бросилась к калитке. Илья решил было, что им не пройти без потерь, но зверюга и не думала на них нападать: она подпрыгивала с радостным визгом и виляла обрубком хвоста. Илья не без опаски спрыгнул вниз, собака прильнула к его ногам, и он заметил, что она дрожит.
- Кто ж тебя так напугал? - ласково спросил он и потрепал ее холку.
Сережка спрыгнул ему на руки, но и это собака приняла как должное. Они подбежали к дому, поднялись на высокое крыльцо и наткнулись на запертую дверь.
- И что делать? - спросил Сережка.
Илья пожал плечами и осмотрел каменную стену цоколя. Вместо окон в ней были вентиляционные отверстия. Нет, сам он туда не пролезет, а Сережку одного в дом не пустит. Оставался еще вход через кухню.
Они спустились с крыльца и обошли дом с другой стороны. Разумеется, дверь на кухню Вероника тоже аккуратно заперла, но с крыльца можно было дотянуться до окна. Как хорошо, что для безопасности хозяева выбрали жалюзи, а не железные решетки!
Илья никогда не входил в чужие дома через окна. Конечно, девчонки могли бы спуститься вниз и просто открыть двери, но он представил их, крадущихся к дверям через темный дом, и понял, что неспособен на такую просьбу.
Илья осмотрелся в поисках какого-нибудь твердого предмета, но ничего не увидел и тогда снял футболку и покрепче обмотал ею руку. Рискованно, конечно, но время дорого.
Не так-то легко оказалось пробить кулаком тройной стеклопакет, но в конце концов Илье это удалось. Он влез в кухню первым и, не увидев ничего страшного, втащил в окно Сережку. На крыльце зашлась визгом перепуганная собака: Илья открыл дверь и только тогда сообразил, что мог бы впустить этим путем и ребенка, не подвергая его риску порезаться об осколки.
Он поискал глазами выключатель и случайно обнаружил его на уровне пояса - Илья никак не мог привыкнуть к этим европейским штучкам. Как он и ожидал, света не было. Даже красный огонек на выключателе не горел.
- Эй! - крикнул он в темноту, но ему никто не ответил, - есть кто?
- У девчонок спальня на втором этаже, они мне показывали окна, но я у них ни разу не был, - сообщил Сережка, - только тогда с тобой, когда жучка искали.
- Пошли на второй этаж, - согласился Илья. В отличие от Сережки, он знал в доме каждое бревнышко.
Они пробрались через темную столовую к лестнице в гостиной, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам, но в доме стояла тишина. Илья поставил ногу на первую ступеньку, когда перед ним вдруг вырос огромный мрачный силуэт. От неожиданности Илья отступил назад: существо двухметрового роста, да еще со ступенек, нависло над ним, и он разглядел клыкастую морду, похожую на волчью.
- Уходи, хозяин избушки, - сказал леший. В его голосе не было угрозы, только равнодушная усталость и снисходительность.
Илья отступил еще на два шага, чтобы смотреть ему в глаза, не задирая головы:
- Я не могу. Вы обещали до Купалы дать им возможность уехать. У них есть три дня. Это нечестно.
- Что тебе за дело до них?
Илья усмехнулся:
- Она тоже спрашивает, что мне за дело до вас. Как вы не понимаете, они живые… Они люди, они…
- Твои соплеменники? - хмыкнул леший. - Ну и что? Они собираются уничтожить тебя, и нас вместе с тобой. Они, в отличие от тебя, не хотят знать сострадания. Оставь их нам. Они умрут тихо и безболезненно, и даже без страха.
- Нет… - прошептал Илья.
- Уйди, хозяин. Не надо вмешиваться.
- Вы давали им срок до Купалы…
- Хватит. Женщина ищет способы уничтожить избушку. Мы не можем такого допустить. Пусть она умрет до того, как успеет это сделать.
- Послушайте, дайте мне с ней поговорить, - Илья шагнул вперед, - в последний раз. Я смогу убедить ее…
- Сколько раз ты уже это делал? И что? Это что-нибудь изменило?
- Я говорил с ней так, что она меня не понимала. Может быть, теперь я смогу?
- А если не сможешь? Что будет тогда? Ее смерть будет закономерной и справедливой.
- Вы хотите сказать - «целесообразной»?
- Пусть будет так. Для нее, как ты выражаешься, целесообразность - главное жизненное правило. Так что справедливым будет подходить к ней с ее же мерками.
- А дети? Ее дети?
- Ее дети - часть ее, так же как твой сын - часть тебя. Уходи. Забудь о них.
- А если я не уйду? Вы убьете и меня?
- Нет, - покачал головой леший, - это было бы несправедливо. Мы можем причинить тебе вред только случайно.
- Дайте мне забрать хотя бы детей… Они ни в чем не виноваты, - твердо сказал Илья.
Леший крякнул и задумался, а потом ответил:
- Тебе не стоит подходить к детям сейчас. Это опасно для тебя.
- Да мне плевать, опасно это или нет! - крикнул Илья. - Я заберу их, даже если вы все встанете у меня на пути!
- Никто не встанет у тебя на пути. Ты хозяин избушки, ты имеешь право решать. Только помни, что от твоих решений зависит и наша участь. Готов ли ты распоряжаться нашей судьбой так же легко, как своей?
Илья смешался.
- Но… но если я позволю их убить… Это тоже будет на моей совести.
- Да, - согласился леший с улыбкой.
Илья вздохнул. Нет, спонтанное желание Вероники уничтожить избушку не должно стать ее смертным приговором. Это… несоизмеримо. Нельзя убивать за одно только желание. Он убедит ее.
- Тогда пропусти меня, - сказал он Лешему.
Леший недовольно покачал головой.
- Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, - тихо произнес он и отодвинулся к стене.
Илья подхватил Сережкину руку и рванул вверх по лестнице, собака не отставала от них ни на шаг, прижимаясь к ногам. Спальня близняшек - вторая комната от лестницы направо.
Но перед дверью мелькнул белый сарафан-саван - Мара сидела, прислонившись спиной к двери, и легко поднялась, завидев Илью.
- Не ходи туда, - она раскинула руки, закрывая собой проход.
- Почему?
- Не пугай их.
- Они меня ждут. Почему они должны испугаться?
- Потому что они тебя… уже дождались. Им хорошо и спокойно. Не ходи туда. Они просто уснут, уснут счастливыми.
- Да иди ты к черту! - взорвался Илья. - Ты сама понимаешь, что говоришь? Они же живые! Они маленькие!
Он шагнул ей навстречу, но Мара обвила его руками, сцепляя их замком у него за спиной, и положила голову ему на грудь.
- Не ходи туда, пожалуйста, - шепнула она, и Илья почувствовал, что не может добровольно избавиться от ее объятий. Прохлада ее тела закружила голову, ее невесомые и в то же время твердые руки легко ласкали его кожу, волнистые волосы струились по его груди.
