- А я? Как я сюда попала?
- Это смотря что вы помните.
- Прекратите надо мной издеваться! Вы что, не можете просто ответить?
- Да я не издеваюсь, - улыбнулся Илья. - Это я вас сюда принес. Я нашел вас спящей в вашем подвале. Ваши девочки позвонили мне и попросили прийти. Я не знаю, что с вами было, но я не смог вас разбудить.
Вероника сжала кулаки, повернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.
- Ну почему? Почему? За что? - причитала она, зажимая себе рот то кулаком, то углом одеяла.
Илья провел рукой по ее спине.
- Не надо так… ну что ты… Все же хорошо. Ты проснулась, с девчонками все в порядке…
- Они хотели нас убить! Убить, понимаешь?
Илья кивнул. Может, дать ей воды? Она рыдает так, как будто сейчас задохнется. Он выбежал в кухню и плеснул воды в эмалированную кружку. Посуда показалась ему чересчур простой для столь утонченной дамы, и он осмотрелся, прекрасно зная, что ничего лучшего все равно не найдет. Кроме, конечно, грубых деревянных кружек, вырубленных топором.
Ее зубы стучали по краю кружки, и Илья решил, что стеклянный стакан наверняка бы раскололся. Вода немного ее успокоила: напившись, Вероника свернулась в клубок, держа в руках подушку, и судорожно прижимала ее к лицу. Илья шептал ей что-то невразумительное и успокаивающее, нагнувшись к уху, и чувствовал, как на смену судорожным рыданиям приходят тихие слезы.
- Вам надо уезжать отсюда, - сказал он, когда почувствовал, что она его слышит.
- Да, да! Мы уедем, мы сегодня же уедем! - неожиданно согласилась она.
- Ну не плачь же…
- Мне страшно, - прошептала она, - я больше не смогу войти в этот дом.
- Если тебе надо собраться, я могу пойти с тобой и помочь. Со мной можешь ничего не бояться.
- Да? Кроме тебя самого? Нет уж.
- Ну почему ты мне не веришь? Я же вытащил тебя оттуда.
- Тоже мне подвиг! - она хлюпнула носом.
- Ну, не подвиг, конечно… - вздохнул Илья.
- Расскажи мне, как все было, - попросила она.
- Как? Пришел, забрал девчонок… потом собака тебя нашла в подвале. Ну, я тебя взял и принес сюда. Да, еще… Мне пришлось стекло на кухне выбить, у вас же было заперто. И дверь в подвал я раскурочил… Вот и все.
- Все? - Вероника подняла на него опухшие глаза. - И ты никого не видел?
- Видел, конечно.
Она высвободилась из его объятий и села рядом.
- У тебя нет носового платка? - спросила она.
- Где-то у Сережки должны быть… Может, ты лучше умоешься?
Она кивнула и поднялась, но качнулась, и Илье пришлось поддержать ее под локоть.
- Голова кружится… - попыталась она оправдаться.
- Это от слез, - успокоил ее Илья. - Сейчас выпьем чаю крепкого, и все пройдет.
Она поморщилась:
- Я люблю кофе.
- Чего нет - того нет. Да и варить его я не умею. Чай тоже хорошо.
Вероника огорченно кивнула.
Илья поставил чайник и накрыл на стол: нарезал остатки вафельного торта, переложил конфеты из пакета в пластиковую мисочку, оставшуюся от какой-то быстрорастворимой лапши, и насыпал в тарелку ванильных сухариков.
- Может, хочешь йогурт? - спросил он Веронику, льющую воду в умывальнике.
Она покачала головой.
- Ты же ничего не ела. Я Сережке хорошие йогурты покупаю, не беспокойся.
Он вытащил из холодильника упаковку и показал ей. Но, судя по тому, как сморщилось ее лицо, такого внутрь она не употребляла.
Крепкий чай и вправду Веронику взбодрил, она с сомнением потянулась к конфетам, как будто боялась от них поправиться, но через несколько минут около ее чашки появился пяток аккуратно сложенных фантиков. От ее скептического взгляда на стол не осталось и следа, хотя поначалу она осмотрела его в высшей степени презрительно.
- Я так последний раз пила чай у бабушки в деревне, - улыбнулась она наконец. - Только у нее был электрический самовар. И стаканы в подстаканниках.
- Стаканы мы перебили, - хмыкнул Илья, - и решили новые не покупать, много возни с битыми стеклами…
- А это что? - она ткнула пальцем в три деревянных кружки, стоявшие на холодильнике.
- Это Сережка попросил сделать. Как у викингов.
- А можно мне посмотреть?
- Пожалуйста, - Илья пожал плечами и потянулся за кружкой.
Вероника покрутила кружку в руках и заглянула внутрь:
- И что, из них можно пить?
- А почему нет? Конечно можно.
- А знаешь, это стильная вещь. Я бы не постеснялась в таких кружках подать гостям пиво.
- Ну, вообще-то, ты живешь в доме, который я срубил. Так что ничего удивительного в этом нет.
При воспоминании о доме лицо Вероники помрачнело, она опустила глаза и перестала жевать ванильный сухарик.
- Что мне делать? - помолчав, спросила она.
Илья пожал плечами:
- Уехать. Я не хотел тебя расстраивать, но мне надо это сказать. Вас согласились оставить в живых только при условии, что вы уедете.
- Но ведь срок был до Купалы? - она хитро прищурилась.
- Тебе не стоило говорить о том, что ты хочешь уничтожить избушку. Это их разозлило, они испугались, понимаешь? Чтобы унести тебя оттуда, мне пришлось пообещать, что я все тебе объясню, и ты уедешь.
Вероника задумалась, но как всегда услышала совсем не то, что Илья хотел ей сказать:
- То есть они меня боятся?
Илья поморщился:
- Они тебя убьют. И ничто им не помешает. Я не всесилен, я и вчера еле успел. Тебе надо уезжать. Неужели ты не поняла, что им это ничего не будет стоить?
Вероника вздохнула, и Илья заметил, как дернулись ее плечи.
- Мне очень страшно, - прошептала она.
Надо честно признаться самой себе: она проиграла. Когда в детскую вползла огромная змея, Ника сразу это поняла, потому что, как ни старалась, пошевелиться не смогла. Тварь запросто могла на ее глазах сожрать детей, а она ничего бы с этим не сделала. Никогда еще она не чувствовала такого, только в кошмарных снах. Словно ей отняли руки и ноги. Словно ее разбил паралич. Она силилась двинуть хотя бы пальцем, но тело не подчинялось. И одновременно с этим она поняла: на этот раз они пришли не для того, чтобы их напугать. Они пришли, чтобы убить. С такой же легкостью, с какой они убили батюшку и свернули шею Азату. И змея с неподвижным взглядом молча сообщила об этом, положила мысль Нике в голову, как кладут леденец в карман ребенка.
