– Когда-нибудь видели его лично? – спрашивает Майк у Гвен, и она сразу же качает головой:
– Я знаю только его имя. Я не хожу за покупками в «Ривард-Люкс».
– Ну конечно, вы туда вряд ли пойдете, если только не входите в тот один процент населения, который считает «Нейман Маркус»
[12] отстоем, – отвечает Майк. – Это магазин для людей, у которых столько бабла, что они могут оклеивать им стены. Продавать что-то глупым богачам выгодно: они никогда не перестанут покупать, в какой бы нужде ни жили все остальные. За десять лет Ривард превратил несколько миллионов в десять миллиардов. Сейчас его состояние – более сорока миллиардов.
– А человек, который умер на той видеозаписи, вероятно, работал на него, – говорю я. – Или, по крайней мере, он так сказал. Ривард вполне тянет как на мишень для шантажа, так и на человека, который располагает ресурсами, чтобы попытаться вести борьбу на своих условиях.
– И… мы считаем, что люди, которые пытали того несчастного на видео, входят в группу «Авессалом». Верно?
– Понятия не имею, – отзывается Майк, – ведь я еще не видел эту чертову запись.
Он протягивает руку. Я расстегиваю карман рюкзака и отдаю ему флешку. Гвен прищуривается, и я вижу, как она подавляет желание сказать мне что-то резкое. Уверен, что она выскажется позже. У нас будет долгий спор о том, что я не имею права защищать ее, – и она будет права. Но Гвен не нуждается в моем разрешении, а я не нуждаюсь в дозволении с ее стороны, и рано или поздно она тоже будет меня защищать. Она уже делала это, и не один раз.
Майк делает быстрое, неуловимое движение рукой, и флешка исчезает, словно в цирковом фокусе. «Вот вы ее видите – а теперь не видите». Я рад тому, что сделал копию и поместил ее в «облачное» хранилище. Просто на всякий случай.
– А документы? – спрашивает Майк. Теперь очередь Гвен; она передает ему папку с бумагами. Люстиг, похоже, остается доволен. Он наспех проглядывает бумаги, надев пару защитных перчаток. Квитанция с адресом склада лежит на самом верху, и Майк кивает: – Ну хорошо. Давайте допьем кофе и займемся делом.
Мой кофе еще слишком горячий, чтобы снова попытаться глотнуть его, а Гвен, похоже, вообще не собирается пить свой. Жаль. По пути к дверям я выбрасываю оба стаканчика в мусор. Майк следует за нами, и я хмуро смотрю на него.
– Разве ты поедешь не на своей машине?
– Нет, – отвечает он. – Мою официальную машину мониторят. – И я понимаю, что Люстиг не хочет, чтобы эта поездка всплыла на одной из проводимых ФБР рутинных проверок GPS-данных.
Майк втискивается на заднее сиденье нашего автомобиля – с его длинными ногами это нелегко, однако же ухитряется он как-то летать на самолетах, а ФБР наверняка не платит за бизнес-класс. Когда я завожу мотор, Майк достает свой телефон и выключает.
– Вам обоим тоже нужно вырубить свои, – обращается он ко мне. – Поверь мне.
Я передаю мой телефон Гвен, и она отключает его, как и свой. Люстиг дает мне быстрые короткие указания, пока мы едем через Атланту. Покидаем пересекающиеся под прямыми углами улицы делового района и направляемся в менее роскошную часть города. Это оказываются промышленные кварталы, за которыми тянутся ржавые, в основном заброшенные сооружения, готовые, кажется, рухнуть при первом порыве ветра. Немногочисленные люди, которых я вижу через окно машины, – или бездомные, или безнадежные. На углу сидит группа угрюмых молодых людей, одетых в то, что в Атланте считается зимним облачением, и с вялым интересом следит, как мы проезжаем мимо. Все стены и заборы разукрашены знаками враждующих банд.
Я проезжаю мимо нужной нам точки, сворачиваю за угол и паркуюсь.
– Лучше взять все с собой, – говорю я. – Не то место, где следует оставлять вещи на виду.
– Хороший план, – отзывается Майк. – Здравый смысл подсказывает, что лучше не оставлять здесь машину, если некому будет присмотреть за ней.
– Ты будешь добровольцем? – сухо спрашивает Гвен и вылезает наружу. Я знаю, что под ее кожаной курткой спрятан пистолет. Мой собственный висит в кобуре на левом боку. Предпочитаю носить его не со стороны ведущей руки, потому что, пока я достаю его, это даст мне время оценить ситуацию. Слишком часто люди стреляют прежде, чем мозг успевает включиться. – Итак, как мы собираемся сделать это?
Я запираю дверцы арендованной машины и мысленно прощаюсь с залогом.
– Разделимся?
– Нет, – разом возражают Майк и Гвен, потом переглядываются, словно удивляясь, что хоть в чем-то согласны друг с другом.
– Только внешний периметр, – говорит Майк. – Начинаем с тыльной части, обходим вокруг. Если видим что-то подозрительное, отступаем и сидим тихо, пока я не вызову сюда ребят.
– И что ты им скажешь? – спрашивает Гвен, когда мы начинаем путь. Справа от нас старое, заколоченное здание магазина. Сквозь щели между досок за нами следят чьи-то глаза – вероятно, там обосновались бродяги. – Ведь все твои улики не принимаются в расчет.
– Скажу, что мы услышали крики человека, явно находящегося в беде, – отвечает Майк. – И в это нетрудно поверить после того, что мы видели на записи. В какой-то момент я вброшу ее в дело.
– Ты серьезно считаешь, что это сработает?
Он пожимает плечами:
– Это приблизит нас к цели на шаг. Сейчас у меня только и есть что этот прогресс.
Мы сворачиваем в проулок справа. По телу у меня бегут мурашки, волосы на затылке болезненно шевелятся. По обе стороны прохода располагаются брошенные складские здания, и в целом это место выглядит жутковато. Такое ощущение, что в спину мне вот-вот всадят нож. И на Майке сегодня нет защитного жилета. Мне кажется, что мы идем прямиком в засаду.
Минуем первый склад по правую руку от нас – он сложен из бетонных блоков, поэтому сохранился лучше, хотя крыша из гофрированных металлических листов покрыта толстым слоем ржавчины. Цепное ограждение разрезано в двух местах. Но следующий склад, тот, который нам и нужен, выглядит еще хуже. Да, ограждение у него новое и блестящее, поверху вьется колючая проволока, предназначенная для того, чтобы отпугнуть отчаянные головы, надеющиеся перепрыгнуть ограду. Знак «ПРОХОДА НЕТ» сияет свежей красной краской, и в нем нет отверстий от дроби, в отличие от того, который я видел на «Гугл»-панораме. Вероятно, с момента съемки кто-то озаботился заменить все это.
– Вот тут, – говорит Гвен, дергая за отрезок цепи у самого дальнего столбика. Цепь звенит, и, подойдя ближе, я вижу, что она разрезана и сцеплена парой канцелярских скрепок. Разгибаю их, и Гвен отталкивает столбик подальше. Получается достаточно большое отверстие, чтобы проползти сквозь него.
Я смотрю на Майка. Тот поднимает вверх обе руки и говорит:
– В этом представлении я не участвую. Будьте осторожны.
