Потом начинаю стирать строчку.
привет пап я скучаю по
привет пап я скучаю
привет пап я
привет пап
Останавливаюсь. Нужно выключить телефон, вынуть батарейку и выкинуть все это куда-нибудь в заросли, где их промочит дождь, закоротит контакты, и всё будет так, как будто у меня вообще не было этого телефона.
Я не могу это сделать. Я не должен этого делать. Это плохо. Это опасно.
Но это все равно как желание баловаться со спичками. На этот раз Ланни не войдет и не начнет орать, чтобы я прекратил, пока не спалил весь дом.
Здесь нет никого, кроме Бута, который смотрит на меня печальными глазами. Я нажимаю кнопку «Отправить».
Едва сделав это, понимаю, что это неправильно, и жалею о том, что нельзя отменить отправку. Меня тошнит, я сжимаю телефон так крепко, что мне кажется, будто я его вот-вот сломаю. «Выключи его. Ты должен его выключить». Бут смотрит на меня так, словно понимает, что я расстроен; он приподнимается и садится, лизнув меня в лицо. Я едва ощущаю это, но обнимаю его обеими руками и крепко прижимаю к себе. Он чуть слышно скулит и извивается в моих руках. «Я выключу телефон и выкину его», – обещаю я, хотя не совсем понимаю, кому я это обещаю. Себе? Ланни? Маме? Я сдвигаю крышку и тянусь за батарейкой.
Но уже слишком поздно, потому что телефон дрожит у меня в руке.
Отпускаю Бута, поворачиваю телефон и смотрю на слова на экране.
привет, сын
Я должен выбросить телефон. Я знаю, что должен. Я не сошел с ума.
Но глядя на этот телефон, я слышу голос папы. Я ощущаю, как он обнимал меня в хорошие дни, в те дни, когда все было правильно. Я не думаю о других днях, которых было больше, когда папа бродил по дому словно призрак и смотрел на нас как на чужих людей. Иногда он целыми днями мог не разговаривать с нами. Иногда он вообще куда-то исчезал. Мама всегда говорила, что папа работает, но я чувствовал, как ей тревожно от того, что он не приходит домой.
Это сообщение ощущается так, будто оно пришло от Хорошего Папы.
Я снова дома, и я больше не боюсь, и все наконец-то стало… безопасным.
«Всего один раз, – думаю я. – Я выкину этот телефон завтра».
Вот так всё и начинается.
11
Гвен
Покинув склад, мы направляемся обратно в ту кофейню. Заправляемся кофеином, а потом я прошу у женщины, стоящей за стойкой, телефонную книгу. Она недоверчиво смотрит на меня и наконец откапывает в дальнем ящике попорченный водой том, которому наверняка не менее десяти лет. Я не говорю ей, почему я такой ретроград, а она, слава богу, не спрашивает.
Из каталога я выуживаю телефонный номер и почтовый адрес «Ривард-Люкс». Прохожу через шесть стадий выбора нужной цифры в меню, прежде чем слышу холодный, безэмоциональный голос оператора, которая спокойно уведомляет меня о том, что мистер Ривард недоступен для звонков. Я ожидаю этого и говорю:
– Пожалуйста, передайте ему сообщение. Спросите его, не пропал ли бесследно детектив, нанятый им несколько месяцев назад. И если да, то я нашла его человека. Он мертв.
Следует короткое молчание, в течение которого оператор осмысляет это, и, когда она снова отвечает, голос ее уже звучит не так спокойно:
– Извините, вы сказали – мертв?
– Совершенно верно. Вот мой номер телефона. – Я диктую его ей. После этого мне придется покупать новый сменный телефон, но это приемлемая плата, потому что я все равно намеревалась это сделать. – Скажите ему, что у него один час, чтобы перезвонить мне. После этого я не отвечу.
– Понятно. И… как вас зовут?
– Мисс Смит, – говорю я. – Один час. Понимаете?
– Да, мисс Смит. Я немедленно передам ему ваше сообщение.
Тон у нее достаточно обеспокоенный, чтобы я ей поверила. Я вешаю трубку и, подняв брови, смотрю на Сэма. Он кивает. Мы хорошо понимаем, что Ривард может сделать что угодно, в том числе позвонить в полицию Атланты, и мы абсолютно готовы выкинуть этот телефон в мусор, как только увидим патрульную машину. Наблюдаем, как клиенты входят в кофейню и выходят из нее. Никто не обращает на нас внимания. Как и в большинстве кофеен, основные темы разговоров – учеба в школе, работа, политика и религия. Иногда всё сразу.
Десять минут спустя мой телефон звонит.
– Пожалуйста, соедините меня с мисс Смит.
– Я мисс Смит, – отвечаю я. – А кто говорит?
– Баллантайн Ривард. – У него южный акцент, но не джорджийский. Это характерная луизианская растяжечка, густая, как сливочный соус.
– И как я могу быть уверена, что это вы, сэр?
– Не можете, – отвечает он таким тоном, словно это его развлекает. – Но раз уж вы добрались до меня, полагаю, вам придется рискнуть.
Он прав. Я не могу получить доказательства, что говорю с нужным мне человеком, но какой у меня выбор, честно говоря?
– Я хочу побеседовать с вами о человеке, которого вы наняли. И который пропал бесследно.
– И который теперь мертв, согласно вашему разговору с мисс Ярроу.
– Да, – подтверждаю я. – Он мертв. Я могу рассказать вам то, что мне известно, если вы примете нас.
– Если вы хоть что-то обо мне знаете, то вам должно быть известно, что я не встречаюсь ни с кем. – Он говорит по-прежнему вежливо, но в голосе его появляются жесткие нотки. Я чувствую, что теряю контакт с ним. – Пожалуйста, обратитесь с вашей историей в полицию, мисс Смит. Какую бы схему вы ни измыслили, у меня нет денег, чтобы…
– Мне не нужны деньги, – прерываю я его, решив пойти с козыря. – Мне нужен «Авессалом». И, полагаю, вам тоже.
Тишина, в которой потрескивает статика, длится словно бы целую вечность, прежде чем Ривард произносит:
– Вы привлекли мое внимание. Говорите.
– Не по телефону, – возражаю я. – Мы придем к вам.
Сэм пристально смотрит на меня, забыв про кофе. Он не меньше меня изумлен тем, что великий Баллантайн Ривард не только ответил на мой звонок, но и продолжает со мной беседовать.
– Вас тщательно обыщут, – заявляет тот. – И лучше бы вам не тратить мое время напрасно, иначе, обещаю, я без раздумий отправлю вас под арест. Вы поняли?
– Да.
– Тогда приходите к зданию «Люкс» в деловой части Атланты. Полагаю, вы находитесь в городе?
– Да.
– И каковы ваши подлинные имена? Те, что указаны в документах, которые вы должны будете предъявить моим людям?
Мне не хочется этого делать, но он прав: нам придется показать наши документы.
– Гвен Проктор, – сообщаю я, – и Сэм Кейд.
