Где-то люди по-прежнему живут при ясном свете.
Но здесь, в темноте, только я стою между Мэлвином и людьми, которых люблю. И должна стоять и дальше.
Открываю глаза. Я все еще нахожусь в этом прогнившем, умирающем доме, и Мэлвин Ройял поворачивается ко мне. Его окровавленное лицо выглядит спокойным, если не считать голодной улыбки.
– Джина, – говорит он. – Займи свое место. Давай приступим…
Я бросаюсь вперед и вонзаю острый обломок дерева ему в глаз.
Щепка входит глубоко, разрывая нежные ткани, и я чувствую, как теплая жидкость струится на мои пальцы. Это всё, что у меня есть. Всё, что я могу сделать. И я знаю, что этого недостаточно. Внутри меня наступает тишина.
Почти мирная.
Щепка ломается у меня в руке, когда Мэлвин кричит и отшатывается прочь. Он жив. Ослеплен на один глаз, охвачен болью, но жив.
Он выдирает деревяшку из своего пронзенного глаза и ревет от ярости.
Тишина внутри меня распадается, и на ее место врывается страх, черно-серебристый и холодный, как ледяной дождь, и я понимаю, что у меня считаные секунды на то, чтобы спастись.
Я уже мчусь вперед. Мне кажется, что я двигаюсь точно в замедленной съемке, каждое движение кристально отчетливо и слишком медленно, и что-то внутри меня кричит: «Быстрее, быстрее, ради бога, беги!»
Проскакиваю мимо Мэлвина, прежде чем тот успевает осознать, что я убегаю. Но он отстает от меня лишь на шаг или два, выкрикивая мое прежнее имя, мертвое имя, и я знаю, что, если он до меня дотянется, это не будет тщательно просчитанная пытка, которую передадут в эфир, чтобы пополнить сейфы «Авессалома»; это будет яростная, кровавая бойня – так он убивал Энни. Он разорвет меня на части.
Вижу, что оператор выходит из комнаты следом за нами; он несет с собой видеокамеру и снимает, как я бегу к лестнице. Слышу рев Мэлвина – он звучит так, как будто позади меня разверзается ад.
Отвертка, которой Мэлвин убил Энни, валяется в коридоре, отброшенная туда в какой-то момент, и я, не сбавляя скорости, наклоняюсь и поднимаю ее. Кто-то бежит вверх по лестнице, незнакомое лицо, но в руках у него пистолет.
Мне нужен этот пистолет.
Я больше не чувствую боли в запястье, вообще не чувствую боли. Мне кажется, что я свечусь от переполняющей меня энергии, словно нить накаливания. Сокращаю дистанцию быстрее, чем мне казалось возможным, и вонзаю отвертку в шею охраннику. Тот роняет пистолет, отшатывается назад и, кувыркаясь, скатывается вниз по лестнице. Я бросаюсь на пол за оружием, перекатываюсь на спину и еще в движении вижу, как Мэлвин делает последний шаг ко мне. Его правая ладонь прижата к окровавленному, выбитому глазу, но он видит пистолет как раз вовремя, чтобы в момент выстрела уклониться в сторону.
Несмотря на адреналин, от отдачи мою руку пронзает очередная вспышка боли, и я кричу от этой боли и от ярости. Мой первый выстрел минует голову Мэлвина всего на дюйм. Я стреляю снова. Мэлвин, пригнувшись, ныряет в комнату, где намеревался убить меня. У него там есть оружие. Может быть, даже пистолет. Я уже не могу остановиться. Даже если кисть моей руки оторвется совсем, я должна держать пистолет и стрелять, и боль не имеет никакого значения.
Посылаю еще несколько пуль в стену, методично смещая прицел. Я не знаю, где Мэлвин. Мое сердце неистово бьется в груди, словно умирающая птица, но мозг работает медленно. Спокойно, почти безмятежно. Пистолет в моей руке – полуавтоматический, так что в нем минимум семь патронов. Я выстрелила четыре раза.
Оператор все еще стоит в коридоре. Может быть, действительно не понимает, что он не просто участник съемочной бригады, что он – соучастник всех этих ужасов. А может быть, считает камеру магическим щитом…
Я стреляю в него, и он падает. Пять.
Ковыляю вперед. Ноги у меня слабеют и дрожат, но я каким-то образом все еще стою прямо. Шатаясь точно пьяная, обхожу дыру в полу, переступаю через мертвого видеооператора и молюсь, чтобы в пистолете оставалась хоть одна пуля, чтобы я могла всадить ее в голову Мэлвину.
Дохожу до двери в комнату пыток. Там, свернувшись на овальном коврике, лежит мужчина: это осветитель. Должно быть, я попала в него, когда стреляла сквозь стену.
Мэлвина здесь нет. Мэлвин исчез.
Слева еще одна дверь. Прежде я ее не заметила: ее загораживала тренога камеры. Но сейчас тренога лежит на боку, рядом с ней мерцает и искрит разбитый ноутбук.
Чувствую, что сзади меня кто-то есть. Стремительно движущаяся тень. Я резко разворачиваюсь и нажимаю спуск.
И с мгновенным запозданием осознаю́, что это не Мэлвин.
Это Сэм.
Пистолет щелкает.
Пусто.
Сэм резко останавливается, тяжело дыша. Он смотрит на меня дикими глазами, стоя в расплывающейся луже крови Энни. В руке у него пистолет, направленный на меня, как будто я какое-то опасное существо, которому он не может доверять. Потом Сэм кричит:
– Брось его, Гвен! Брось!
Я роняю пистолет, и он ударяет меня по ноге – достаточно больно, чтобы вывести меня из транса. Всё обрушивается на меня в один миг – водоворот эмоций, которые я не в силах даже осознать. Они разбивают мою сосредоточенность, заставляют меня пошатнуться и задрожать. Боль возвращается, а вместе с ней и страх.
– Он еще здесь! – кричу я Сэму. – Мэлвин! Он где-то здесь!
Сэм смотрит себе под ноги, на растерзанный труп Энни, с выражением полного, глубокого ужаса. Ему требуется не меньше секунды, чтобы оторвать взгляд от этого зрелища и перевести на меня.
– Нет. Он в коридоре. Ты убила его.
– Что?
– Он получил пулю в глаз. Всё в порядке, Гвен. Его больше нет.
Сэм подхватывает меня, когда я падаю прямо на него, испытывая такое невероятное изнеможение, что мне кажется, будто я сейчас умру. Сердце мое стучит, словно мотор на критической перегрузке, как будто мое тело все еще намеревается бежать, сражаться, пусть даже сражаться уже не с кем. Я чувствую, как наружу рвутся слезы, отчаянные и безмерные.
– Ты убил его, – шепчу я Сэму. – Спасибо. Спасибо тебе.
Он держит меня так крепко, словно мы слились воедино, и я хочу этого, я желаю этого.
– Нет, – отвечает он. – Я не стрелял в него. Это сделала ты, разве не так?
Лишь спустя одну долгую, ледяную секунду я понимаю, что он сказал и почему это важно.
Я не стреляла Мэлвину в глаз. Я ударила его щепкой. Но из-за крови и пробитых тканей это, должно быть, выглядит как смертельная рана. Выстрел в глаз. Мэлвину нужно было лишь лежать неподвижно и ждать, пока Сэм пройдет мимо него.
Я хватаю пистолет Сэма и использую его плечо в качестве опоры для выстрела, потому что позади него возникает монстр, яростный зверь, в глазах которого – смерть. Нет, в единственном глазу.
