– Мы знаем, что король внутри, Дидс. Теперь одно из двух: либо мы справимся, либо умрем. Подходящего времени ждать бессмысленно, любой момент будет одинаково неподходящим. Теперь это уже не важно. Мы прорвемся внутрь и, если вы с генералом во мне не ошиблись, успеем убить невинного человека прежде, чем убьют нас самих. Если же нет, нас изрубят на куски. Так или иначе, нам уже не придется волноваться ни о завтрашнем дне, ни о том, что будет после.
Толпа прибывала с каждой секундой, их толкали со всех сторон, и от этого оба мужчины чувствовали себя беспомощными. Кругом скакали, вертелись и горланили песни гуляки. Дидс чувствовал, как тяжело Элиасу.
– Тогда пойдем, – сказал он. – Если ты готов, то я – тоже.
На другом конце двора, куда, казалось, невозможно добраться сквозь ревущую толпу мужчин и женщин, мелькнула короткая вспышка света, за которой тотчас последовал хруст. Земля под ногами задрожала, хотя это было трудно различить из-за повсеместных скачков и топота тысяч ног. Дидс вытянул шею, но не мог разглядеть ничего, кроме окружавших его людей. Последовала вторая вспышка, и свет отразился от дворцовых стен. Дидс услышал сдавленный крик или стон и вздохнул, досадуя, что отвлекся.
– Давай-ка растолкаем толпу и пробьемся к двери.
Элиас двигался быстро, используя свой дар, а вот Дидсу приходилось работать локтями: один раз он умудрился ударить какого-то недотепу.
Наконец Элиас и Дидс очутились у входа, который охраняли два стражника. Мужчины мрачно смотрели на них в упор: похоже, они давно наблюдали за их перемещениями в людской толпе.
Один из стражей поднял ладонь и покачал головой.
– Прошу прощения, но мне нужно в уборную, – проговорил Дидс, глотая слоги и моргая.
Стражники явно не ожидали подвоха от пьяного в стельку епископа в сопровождении колдуна. Дидс подошел ближе, оперся о дворцовую стену и начал возиться с пуговицами на рясе. Страж зарычал от гнева, схватил его и оттащил в сторону. На глазах у Элиаса Дидс позволил отшвырнуть себя в арку входа, а затем начал неловко подниматься на ноги, с напускным замешательством хватаясь за стены. А парню и впрямь следовало пойти в актеры, подумал Элиас. Он слышал, как страж ахнул от удивления, когда Дидс воткнул нож ему в шею.
Когда второй страж обернулся, чтобы поглядеть, в чем дело, в игру вступил Элиас. Охотник всадил длинное лезвие стражу в спину по самую рукоять. Ощущать, как чья-то душа покидает тело, было мерзко, но ничего другого ему уже не оставалось. Сегодня ночью Элиас явился сюда с одной целью: убить короля. На пути у него встанут еще многие, и каждому придется умереть. Элиас считал себя рассудительным человеком, не слишком подверженным эмоциям. Если бы его спросили, скольких людей он готов уничтожить ради своих дочерей, он не стал бы ограничиваться точным числом.
Вдвоем с Дидсом они придержали тела вертикально, подталкивая их к входу и делая вид, будто до сих пор ведут разговор. Элиас не знал, помогла ли их импровизация обдурить кого-нибудь из толпы, но, к счастью, пока никто не возмущался и не бил тревогу.
Они бросили трупы возле внутренней стены и резко выпрямились.
Теперь охотника и Дидса скрывала глубокая тень: пришлось дать глазам время привыкнуть к темноте после ярко освещенного двора.
Пространство было изрезано лучами лунного света, Дидс с Элиасом задрали головы и увидели в небе звезды. Они оказались во внутреннем дворе без крыши, окруженном со всех сторон высокими стенами с узкими окнами.
Напротив них темнели двери, напоминая Элиасу о тех вещах, о которых он не мог думать, пока этот кошмар не закончится, – если он, конечно, хотел завершить начатое и при этом выжить. Было не похоже, чтобы за ними кто-то наблюдал. Дидс снял робу и бросил на землю измятую шляпу, оставшись в длинном пальто, поношенных штанах и белой хлопковой рубахе. Обе пары револьверов были при нем. Кинув окровавленный нож на валявшуюся на земле робу, он взял в руки револьверы. В карманах пальто позвякивали пули, и Дидс демонстративно в последний раз перепроверил оружие.
– Я тебя прикрою, – пробормотал он, полностью сосредоточившись. – Понял? Ты не должен останавливаться. Я пристрелю каждого, до кого ты будешь не в состоянии дотянуться.
На лице Элиаса застыло угрюмое выражение, и Дидс пожал плечами.
– Твой дар небезграничен, Элиас. Мы оба это знаем. Если они обрушатся на тебя со всей мощью, ты можешь не справиться. Поэтому сегодня я без дела точно не останусь. Я должен буду проредить оборону. И я тебе помогу: ты доберешься до королевских покоев. Ладно, до балкона – три этажа, он в самой середине здания. Надо отыскать лестницу. Может, лучше найти короля еще до того, как он выйдет к народу… Впрочем, я бы рискнул и встретился с ним на людях – хотя я и не против другого варианта. В общем, давай просто сделаем дело и отправимся по домам, хорошо?
– Хорошо, – ответил Элиас.
Он снял через голову костюм колдуна и взял в одну руку меч, а в другую – кинжал. Дидс заметил, что он дрожит. Несмотря на свой причудливый талант и многолетний охотничий опыт, Элиас Пост боялся. Дидс улыбнулся ему: его собственной реакцией на страх было лишь дикое возбуждение. Он распахнул и придержал ее перед своим спутником.
– После вас, минейр, – произнес он и низко поклонился, подражая королевским придворным.
Доу последовал за Нэнси, расталкивая толпу, когда ворота открылись и народ устремился внутрь. Странно, но все уступали Нэнси дорогу. Может, люди чувствовали исходящую от нее опасность? Так или иначе, но они расступались перед девушкой, нервно поглядывая на нее и явно не понимая, что они делают. Даже пьяницы и те отползали в сторонку, так что Доу решил просто идти след в след.
Ошибка, которую допустил Доу, заключалась в том, что он думал, будто сумеет хоть как-то повлиять на Нэнси после того, что случилось в гробнице. Сила обладает опасной притягательностью и завораживает. Братец Джеймс частенько рассказывал истории о том, как мужчины и женщины уничтожали себя в погоне за всякими безделушками, а все ради того, чтобы получить возможность управлять себе подобными. Теперь- то он понимал, что Нэнси всю жизнь была беспомощной, а теперь могла расплатиться за причиненные ей обиды и отомстить. Нэнси можно было сравнить с осой, обладающей смертоносным жалом. Хотя с кем такого не бывало? Жажда возмездия – это всегда фантазия, пусть и приятная, пусть она даже может способствовать исцелению. Необычным здесь было только одно: молодая девушка вдруг получила возможность наказать тех, кто причинил ей боль.
Доу даже не до конца понимал, зачем он сюда явился. У него было чувство, словно Нэнси и впрямь не в своем уме, будто сила, которую она обрела в гробнице, временно повредила ее рассудок и лишила всякого чувства осторожности. Он с тревогой смотрел, как она шагает по Аптекарской улице – едва ли не самой величественной улице города, по обе стороны которой сверкали огромные витрины из прозрачного стекла в дубовых рамах. Близлежащие дома были самыми большими во всем Дариене, и, хотя его брату принадлежало жилье в одном из них, Доу все же чувствовал себя не на своем месте, и почти все время казалось, что ему на плечо вот-вот ляжет чья-то рука. Нэнси зашла даже дальше его, но ей, судя по всему, нравилось шагать по широкой тихой улице, украшенной бронзовыми статуями и обрамленной деревьями.
