Двое пехотинцев подошли к бронзовым столбам и синхронно потянулись к рычагам. И в одну секунду призрачный барьер растворился: он истаял в воздухе, как будто его никогда и не существовало.
Гандис уставился на Бессмертных всадников генерала Джастана, а затем глава дома Хартов выхватил кавалерийский меч и пришпорил своего коня, и тот пулей помчался на врага.
Люди Гандиса воинственно закричали и бросились вслед за ним.
На улицах возле западных врат капитан Гален и его сократившийся Зеленый отряд несли порядочные потери, однако продолжали сражаться. Из трех сотен солдат и половины не осталось после смертоносной атаки первых рядов войска генерала Джастана – его Бессмертных. Лишь узость улицы не позволила перебить их всех, потому что Бессмертные не могли выстроиться в более широкий ряд или взять противников в кольцо. Количество играет уже не такую большую роль, когда дорогу можно перекрыть и удержать. Только это их и спасло.
Они шумно радовались возвращению троих из Зеленого отряда Саллет, которые подошли, чтобы укрепить их позиции. Вокруг каждого из огромных бойцов было свободное пространство: никто не хотел подходить к ним слишком близко. Завидев врагов, фигуры в доспехах, казалось, стали еще выше. Все трое достали огромные мечи из ножен за спиной и указали ими в сторону Бессмертных, которые пытались прорваться сквозь солдат Саллет. Это было трудное, но многообещающее испытание, и солдаты капитана Галена взревели от облегчения и гордости за силу, которую они представляли.
Звук разошелся эхом, и сотни горожан, которым удалось уйти из этой части города, подхватили их клич. Они пришли посмотреть, как будут повержены Бессмертные, и, увидев, как ряды белых солдат продолжают биться и рубить, принялись подбирать с мостовой мечи, осколки стекла и спицы от колес со сломанных телег. Дюжины бросились к дверям домов и забрались на крыши. Люди заняли позиции над головами Бессмертных и принялись забрасывать их черепицей, куски которой сбивали всадников на землю или раскалывались о камни мостовой и превращались в осколки – острые как бритвы. Подкрепления Бессмертным ждать было неоткуда, ведь врата были закрыты.
Капитан Гален оглянулся – и кожа его покрылась мурашками, когда он увидел, какая яростная битва кипит вокруг. Бессмертные прорвались в город. Теперь они были заперты внутри вместе с горожанами, и в Дариене стало жарко.
Мясники и каменщики, плотники и кузнецы – все они принесли свои рабочие инструменты и теперь подкидывали их в руках или швырялись ими, стоя в один ряд с солдатами Саллет и прислушиваясь к приказам Галена. Они шли вперед, и яркая свежая кровь брызгала фонтаном с каждым ударом и размахом. Даже один человек мог перевернуть ход битвы. Тысячи людей только и ждали, чтобы прикончить парочку ублюдков, посмевших напасть на Дариен.
Бессмертных не страшили ни жестокость, ни потери. Они сражались бы до последней капли крови, если бы не три нефритовые фигуры, вихрем бушующие посреди их рядов, ломающие стройные колонны с устрашающим неистовством. А куски черепицы и камни летели сверху им на головы, и никто из Бессмертных не знал, как и чем будет убит. Они в смятении принялись отступать, а люди Дариена ревели им вслед – бесконечное море ярости, которое толкало их на все меньшие и меньшие свободные островки, где им приходилось цепляться друг за друга и топтать тех, кому не удалось удержаться на ногах.
Глава 22
Ведьма
Нэнси шла по той же улице, что и всего несколько часов назад, и не могла узнать ее. Кое-где еще пробивалось пламя, хотя тут и там сновали местные жители с полными ведрами воды: они отчаянно пытались не дать пожару распространиться. На каждой дороге бушевала битва, хозяин каждого магазина и каждого жилого дома в Дариене пытался с боем защитить свои владения, надеясь потом заново отстроить все здания. Они не пытались остановить Нэнси и не видели ничего устрашающего в молодой женщине, перевязанной бинтами, которая шла, будто ошеломленная, как и многие другие.
Улицы были усыпаны трупами, многие из которых были облачены в белое. Лошади лежали на земле – живые, но с переломанными ногами, они не могли встать и задирали головы, с болью в глазах вглядываясь в проходящих мимо людей. Посмотрев в их карие глаза, Нэнси содрогнулась. Скоро придут мясники и пробьют им головы обухами. Это будет быстрая смерть, что уже хорошо. А вот раненые люди не дождутся сострадания, подумала она, особенно те, кто одет во вражеские цвета. Она увидела пару Бессмертных легионеров, которые пытались замаскироваться и вымазали себя дорожной грязью. У них были переломаны кости, и они мигом стали бесполезными и напуганными. По улицам бегали стайки ребятишек, они выискивали врагов и кричали об их местоположении горожанам, которые все еще жаждали крови. Они обрушивались на недобитых врагов и перерезали им глотки, а дети смеялись и радостно кричали. Здесь не было места милосердию, а солнце только-только поднималось над горизонтом. На одной улице скопилось столько злобы, что в ней мог утонуть целый город.
Нэнси не чувствовала себя в опасности, проходя мимо мертвых и умирающих. На улицу вышли и другие женщины, они собирались небольшими группами или ухаживали за ранеными. Но даже если бы их не было, это не имело значения: на исцеление Зеленых воинов она истратила далеко не все, что дал ей камень Саллет.
Девушка вздрогнула, вспомнив, как гиганты во второй раз вступили в битву. Тогда она еще не понимала, как мощны и жестоки эти создания. Она покраснела от воспоминания о своих собственных сверкающих нитях и крохотном уроне, который она нанесла по сравнению с этими решительными зелеными фигурами. Воины подскакивали в воздух и с размаху врезались в ряды Бессмертных. Ей не очень-то льстила мысль о том, что Зеленые сделали для защиты города куда больше, чем все то, что сделала она. Завидев их, люди бросались в бой, вооруженные любыми предметами, какие им только удавалось подобрать: от бутылок до мечей и щитов легиона. Гордость сияла на лицах горожан, когда они стояли и с облегчением смотрели на восходящее солнце. Они сыграли свою роль, рискнули жизнями в борьбе против захватчиков. Они сумели защитить себя. Каких-то пару часов великие семьи Дариена сражались плечом к плечу с самыми обычными жителями, объединенные общим врагом.
Качая головой, Нэнси прошла мимо разбитой кареты, из которой свисали мертвые тела. Да, она наделала ошибок, но ночь была очень долгой. Небо на востоке уже сияло золотом, и Нэнси жаждала солнечного света, чтобы вытянуться и восстановиться, излечиться и преобразиться.
Оказалось, что она забрела прямо к военному расположению у западных ворот, туда, откуда началось вторжение. На вершину стены вели огромные ступени, а на самом верху, выстроившись в ряд, стояли оборванцы, перед которыми расхаживал юноша: двигался он на удивление легко и вдруг перехватил взгляд Нэнси, словно кот в прыжке – только ради восхищения.
На секунду Нэнси подумала о Доу Трифолде и ощутила укол сожаления. Он поставил ее на этот путь, но погиб, так и не увидев, как она шагает по нему. В очередной раз, опустив голову, она заметила на ступеньках тело мальчика – и узнала его. Глаза Нэнси расширились. Она была потрясена, как будто обнаружила свою детскую куклу в руках у незнакомца.
