Дидс прислонился ухом к двери крохотной камеры и услышал за стеной чьи-то шаги. Похоже, тот, кто проектировал тюремное подземелье Саллет, посчитал свет чрезмерной роскошью для узников. Голые каменные стены были спрятаны столь глубоко под землей, что здесь не хватало воздуха и царила удушающая духота.
Дидс сильно вспотел и испытывал мучительную жажду. Какая мерзкая пытка, устало подумал он.
Облизнув потрескавшиеся губы, Дидс встал и отошел от двери, едва в замочной скважине заскрипел ключ. Петли скрипнули, и Дидс почувствовал на лице легкое дуновение, когда дверь распахнулась вовнутрь. Дидс по-прежнему абсолютно ничего не видел. Казалось, перед ним открылся лаз в преисподнюю, и у стрелка возникло чудовищное подозрение, что к нему пожаловала сама Смерть.
На секунду Дидс застыл от леденящего ужаса, но затем, пожав плечами, вышел. Оставаться в камере означало, что его сперва будут пытать, а затем прилюдно казнят на глазах у гудящей толпы горожан Дариена. Вряд ли за дверью камеры его ждет участь хуже.
Он снова почувствовал дуновение: наверное, кто-то отошел в сторону.
– Я надеялся, что ты вернешься, – сказал Дидс темноте.
Ответа не последовало, но он живо представил себе хмурое лицо, к которому успел привыкнуть.
– Элиас? Я заметил тебя у ворот, дворцовые псы тебя не тронули, и я надеялся, что ты поможешь мне выбраться. За этим ты и пришел, верно?
– Нет, – ответил Элиас низким хриплым голосом. – Я просто вспомнил, что ты знаешь, где я живу.
Дидс с тревогой сглотнул: охотник проговорил свои слова прямо ему на ухо. Элиас оказался ближе, чем стрелок предполагал.
– Если бы не это, я бы оставил тебя здесь, чтобы тебя повесили.
– Но мы ведь друзья, – возразил Дидс. – И я не выдал тебя! Ты не собираешься меня убивать, правда?
В воздухе повисло долгое молчание. Дидс слышал биение собственного сердца.
Элиас вздохнул.
– Если ты пообещаешь, что покинешь Дариен и никогда сюда не вернешься, то я отпущу тебя.
– Согласен, – тотчас ответил Дидс. – Все равно я пока не придумал, что сказать перед казнью.
Охотник взял его руку и положил к себе на плечо, и Дидс последовал за ним, пока они наконец не вышли во двор, освещенный луной.
На брусчатке растянулись несколько стражей. Один из них со стоном пытался сесть. Дидс поспешил прочь.
Дидс с Элиасом перелезли через стену при помощи куска ковра, наброшенного на пики сверху. Стрелок заметил еще двух стражей, валяющихся без сознания, и покачал головой, глядя на охотника, который встретился ему в таверне Вайберна за игрой в карты. Когда они спрыгнули на землю по другую сторону стены, Дидс протянул Элиасу ладонь.
– Благодарю, минейр.
Помедлив секунду, Элиас пожал ее.
– Мы с тобой не друзья, Дидс, – сказал он. – Ты понял? Я отдаю свой долг, вот и все.
Пожатие оказалось крепким, и Дидс кивнул. Слава Богине, что он выбрался!
На улицах было тихо, от вчерашнего ночного безумия не осталось и следа. Но эта часть Дариена выглядела израненной, истерзанной и оглушенной, словно песчаный берег, на который после бурного шторма выкинуло корабль, потерпевший крушение. Элиас задержал взгляд на лице Дидса и отпустил его руку. Дидс сделал глубокий вдох, наслаждаясь прохладным ночным воздухом. И двое мужчин вместе зашагали к западным вратам.
