– Но ничего не длится вечно. Тебе было суждено пойти этой дорогой, – продолжает Садлер, указывая на выход в ПСиОСИ и шлюз.
Она лучше знает. Она никогда не смогла бы жить с собой в мире, если бы пошла на это. Ее безымянный палец цепляется за ножны и отщелкивает фиксатор. Энн бормочет, манит его ближе. Дориан наклоняется, чтобы расшифровать ее слова.
– Готов поспорить, что ты считаешь меня негодяем. Я прав? – спрашивает он.
Энн уничтожит его. Нож выскальзывает из крепления, плотно прижавшись к ладони. Она никогда не нуждалась в нем раньше – уж точно не с целью убить человека. Однако морпехи научили ее, как вспороть человеку брюхо, как ввести нож глубоко в бедренную артерию и как порезать горло. Осталось только правильно схватить свою жертву.
Дориан вглядывается в ее здоровый глаз с той же ухмылкой, которая когда-то ее очаровала.
– Что? Нечего сказать?
Энн не собирается сдаваться, и если она заставит его наклониться немного ближе, то сможет это доказать. Она что-то бессвязно бормочет, и он наклоняется, чтобы приложить ухо к ее рту.
Садлер был внутри нее. Теперь ее очередь.
Энн взмахивает левой рукой и бьет его по шее. Когда правая рука вытаскивает нож, Векслер борется сквозь боль, чтобы нанести удар остатками своих пальцев. У нее есть только одна попытка, и независимо от того, насколько ей больно, она собирается ею воспользоваться.
Дориан легко освобождается из ее хватки, а нож отскакивает от его скулы. Она уколола его до крови, но этого недостаточно. Садлер задыхается, зажимая лицо, и в недоумении отходит назад.
Этого оказалось недостаточно. Теперь он готов к ее атаке, и она никогда больше не повторит удар. Тем не менее, когда она как в тумане видит результат последней атаки, Энн ощущает удовлетворение. Багровая кровь бежит вниз по руке, по его белой рубашке, и он смотрит на эту дрожащую руку, будто никогда раньше не видел крови.
«Да, чертов мальчик-красавчик. Нож должен был оказаться в твоей шее. Да пошел ты. Будь проклята твоя директорская линия подбородка. Будь проклята твоя симметрия».
Из его глаза катится слеза. Она скользит в рану, которую тут же начинает щипать. Садлер качает головой:
– Почему ты заставляешь меня любить тебя сильнее, когда все уже кончено?
– Если тебе понравилось, – проговаривает Энн сквозь сломанные зубы, – вернись. У меня еще есть.
– Ты до последнего момента держалась достойно, – сообщает Дориан и выпрямляется. – Увы, за тобой уже пришли.
Он исчезает из поля зрения Энн, оставив женщину одну в коридоре. Дверь в комнату отдыха с шипением закрывается, только вот шипение не прекращается. Энн наклоняет голову и видит силуэт одного из чудовищ Блю, который спрыгивает с балок и грациозно приземляется на когти. Ловец делает осторожный шаг в ее сторону, и она дрожит, поднимая нож.
Челюсти зверя выдвигаются; с каждой секундой его обсидиановые зубы кажутся все больше и больше. Он понимает, что ему бросают вызов.
И тогда атакует.
«Я хотела снова тебя увидеть, Блю».
23. Истинное лицо
Блю пробуждается от своего сна о зубах.
Теперь, когда у нее есть лекарства и еда, жить в ее теле стало терпимей. Она должна снова связаться с Энн и воплотить свой план в жизнь. Дрожащими руками она берет с тумбочки нейрокомпьютерный интерфейс и бросает его на колени. Ее дыхание быстрее, чем должно быть. Она скучает по заботе андроида и его помощи в настройке интерфейса. Она скучает по дням, когда она просто умирала, а не умирала на борту обреченной космической станции.
Блю открывает свой портативный терминал и входит в систему, подключая шифрованный диск. Пришло еще одно сообщение.
>>ТИК-ТАК, МАРСАЛИС
МЫ НЕ МОЖЕМ ЖДАТЬ ВЕЧНО
Блю ничего не может сделать для выполнения их требований, но, по крайней мере, может узнать, как обстоят дела у Маркуса.
Ответ приходит почти сразу.
МАРКУС: Я вижу, что ты жива и здорова, Блю. Это хорошо.
БЛЮ: //Ты подключил погрузчик?
МАРКУС: Да. Я уже говорил тебе об этом, но ты забыла. Наверное, потому, что ты просто человек.
МАРКУС: «Джуно» тоже подключен. С ним работают оставшиеся в живых члены экипажа, которые прячутся в «Розовом орле».
МАРКУС: Я подключил его к «Титусу», чтобы они могли разделить между собой операции. Твои учетные данные не повреждены. В целях безопасности экипажа станции все связанные с секретностью ограничения сняты.
БЛЮ: //Какая нежная забота.
МАРКУС: Я машина, а не монстр. Не то что ты.
Блю снова слышит звук хрустнувшего горла Хавьера. Она подарила ему избавление от мук. Сейчас уже нет смысла об этом говорить.
БЛЮ: //Да пошел ты. Я подключаюсь.
МАРКУС: Отлично.
Марсалис надевает гарнитуру на голову и откидывается назад. Даже сейчас, когда формы окружающих ее предметов рассеиваются в темноте, внутри все равно возникает странное ощущение того, что ей придется ментально вторгнуться туда, где ей не рады. Сначала появляются стальные панели, затем вывески. Она рядом с «Розовым орлом», в общей части ПСиОСИ – около Энн.
Несколько легких рывков, и она выходит за дверь «Розового орла». Выстукивает ритмичную мелодию, и дверь раздвигается. Блю не задумываясь входит внутрь и встречает удивленную группу из семи оставшиеся в живых членов экипажа, которые выходят из разных боковых комнат.
– Маркус, – произносит Люси, и ее большие глаза смотрят так удивленно, будто Блю должна была держать в руках рождественского гуся. – Где остальные?
Марсалис смотрит на всех по очереди, стараясь убедиться, что ничего не потеряла. Этого не может быть.
Энн здесь нет.
– Где остальные, Маркус? – спрашивает Люси тоном, которым родитель мог бы разговаривать с отбившимся от рук ребенком. – Ты нашел их?
Блю смотрит на Люси.
– Я не Маркус.
На лицах всех присутствующих появляется напряженность.
Они смотрят на нее, как на преступника или убийцу… или, может быть, волка. Им не важно, что синтетическое тело представляет реальную угрозу для любого, кто не нравится Марсалис. Блю не знает, о чем они разговаривали в ее отсутствие, но уверена, что ничего хорошего о ней сказано не было.
Это первый раз, когда она оказалась лицом к лицу с остальными членами персонала с момента ее ареста. Блю считает, что ей нужно извиниться за то, что она лгала им больше года. Только ей не жаль. Она украла средства и ресурсы из проекта по разработке оружия, чтобы попытаться вылечить все генетические заболевания. Единственное о чем она жалеет, – что на пути возник этот кусок дерьма и испортил все ее планы.
