– Мое счастье не имеет отношения к моему долгу, – отвечает он металлическим голосом, у которого почему-то появился эффект эха.
Синтет закрепляет ее конечности и надевает шлем. Затем Маркус пробегает руками по ее плечам, поправляя одежду, а его поврежденные глаза осматривают тело женщины в поисках любых препятствий процессу криосна.
– Я поступила правильно, Маркус.
Он улыбается сжатыми губами:
– Все это время ты не сдавалась. Пока оставался хоть проблеск надежды, ты его не упускала. – Улыбка исчезает. – Но когда сдался Хавьер, ты его убила. Ты использовала меня, чтобы сговориться с саботажниками и убийцами. Дориан бы вернулся и завершил мою жизнь. А ты заставишь меня жить дальше.
Он нажимает кнопку, и крышка криокапсулы закрывается. Блю приподнимается и прижимает ладонь к стеклу.
– Так что, нет, – говорит он. – Я не счастлив.
Затем Маркус нажимает несколько клавиш, и Блю погружается в сон.
Красный свет проскальзывает по закрытым глазам Блю. Затем снова, и снова. Ее тошнит. Ей страшно. Блю открывает глаза и видит красные сигнальные огни, на потолке спасательного челнока. Голос повторяет одну и ту же фразу, и Блю напрягается, чтобы разобрать слова.
– Предупреждение: обнаружена неизвестная форма жизни.
Теперь дыхание Марсалис учащается, и она пытается привести себя в чувство. Коснувшись стекла, она резко убирает обожженные холодом пальцы.
– Кто здесь? – зовет она каким-то чужим голосом.
– Доброе утро, Блю, – отзывается Маркус с раздражением в голосе. – Я разбудил тебя, потому что я передумал.
Она ищет его. Ей так холодно. С криокапсулой что-то не так: холод ползет вверх по ее ногам.
Покрытая засохшей белой кровью рука Маркуса падает на стекло, и он взбирается сверху, оседлав капсулу. Синтет смотрит на Блю косящим правым глазом, а левый глаз в изуродованной глазнице разглядывает какой-то далекий предмет.
– Ты никогда не была достойна, – с пренебрежением говорит Маркус, и из его рта стекают блестящие ониксовые чернила.
Он отклоняется назад, сгибает шею и делает глубокий вдох. А потом с внезапным рывком извергает на стеклянный купол криокапсулы украденный образец.
Блю кричит и вжимается в кровать, убирая руки от стекла. Образец смешивается с кровью Маркуса. Она видит, как он извивается, ползет и скручивается. Он ослепляет ее чернилами, как глубоководный кальмар, и погружает во тьму.
– Маркус, нет! – кричит Марсалис.
С каждым вдохом она чувствует запах своей обгорелой плоти. Оглушительный удар разрывает ее перепонки. Затем раздается еще один удар, и через стекло она замечает расплывчатый кулак Маркуса. После третьего удара стекло покрывается паутиной трещин, сплетающейся прямо перед ее глазами.
– Пожалуйста! – умоляет Блю дрожащим голосом. Она закрывает лицо руками, но андроид снова наносит удар.
В центре паутины формируется крошечная капля Plagiarus praepotens и свисает прямо над ней. Капля расползается в поисках жертвы, а затем падает на обнаженное предплечье женщины, погружаясь в него и окрашивая кровь в черный цвет. Холод Plagiarus praepotens распространяется по телу Блю, впуская шипы и колючки в ее вены. Кожа зараженной руки начинает трескаться.
Потом она рвется, и в прорехе появляется блеск хитина.
33. Обрезание ленты
– Вы в порядке. С вами все в порядке, – говорит Рук, прижимая мягкую ладонь к ее лбу.
Блю открывает глаза навстречу приятному свету ночника и слабому ветерку. Когда она просыпается, то видит слабое оранжевое свечение, падающее на стол, тумбочку и многочисленное медицинское оборудование. Блю не чувствует рук и ног, но это нормально. Они посадили ее в машину управления телом. Блю прислоняет голову к краю своего высокотехнологичного шлема.
Прошло два цикла. Рук – единственное лицо, которое она видела. Он был добр к ней, как и все синтеты. Рук совершенно не похож на Маркуса, отличаясь оттенком кожи, телосложением и цветом глаз, но в чем-то они совершенно одинаковые.
– Вам снился сон, – говорит Рук.
– Я поняла, – доносится ее ответ через установленную на груди колонку.
Блю больше не может говорить. Они боятся, что она умрет, поэтому подключили прямую оксигенацию органов.
– Мне снился Маркус.
– Мы уже позаботились о нем. Он был счастлив завершить свое существование.
– Я понимаю.
От этого ей не становится лучше. Звучит короткий звуковой сигнал и вспыхивает голубой свет. Рук поворачивается и смотрит на его источник.
– Вас вызывают, – сообщает андроид и без лишних вопросов надевает на лысую голову Марсалис сетку очень удобного нейрокомпьютерного интерфейса. – Вы готовы?
Блю отвечает ему коротким кивком: это самое сложное движение, на которое она сейчас способна.
Рук возвращается к консоли и вводит какие-то данные. Блю закрывает глаза, и мир перед ней исчезает. Этот переход более плавный, чем на ее примитивной системе на «Холодной кузнице». Наверное, он обошелся им в круглую сумму.
Марсалис оказывается в ярко освещенной лаборатории, заполненной самым современным оборудованием. В центре стоят три стула. Два из них заняты – мужчиной средних лет и женщиной. Оба одеты в отглаженные костюмы. Они, вероятно, самые безобидные люди, которых Блю когда-либо встречала. Пухлые лица придают им детский вид. Они узнают Марсалис внутри синтетического тела, к которому она подключена, и сердечно улыбаются. Третий стул пустует. Женщина указывает на него рукой, но Блю остается стоять.
– Я Хелен, – сообщает женщина, – а это Дэн. Не могли бы вы назвать свое полное имя?
– Блю Грейс Марсалис.
Блю говорит звонким женским голосом. Она смотрит на свое тело и замечает точно такие же руки, которыми обладала когда-то давно.
Дэн указывает на Блю рукой:
– Мы… подумали, что в теле, которое соответствует вашему собственному, вам будет комфортнее, чем в теле Маркуса.
Его щеки раздуваются, как у смеющегося младенца.
Блю смотрит на них обоих. Они кажутся такими оптимистами…
– Я предпочитаю мужское тело.
– Конечно, – кивает Хелен. – Наша ошибка. Мы это исправим. Дэн, если тебе не сложно…
– Я уже начал, Хелен.
Дэн вводит что-то в свой портативный терминал. Им, должно быть, было сложно создать для нее такое тело, но они не возражали против ее пожеланий. Мужчина оглядывается на Блю:
– Как вам будем удобно, чтобы мы вас называли?
– Доктор Марсалис.
– У нас есть печенье, доктор, – говорит Хелен.
Рук заходит в лабораторию, держа в руках тарелку мягкого, масляного печенья с шоколадной крошкой. Запах удивительно заманчив. Это почти пародия на искушение.
