– Я сразу понял, что ты свою работу закончила! – Лоренцо обнимает меня, и мне одновременно приятно и страшно. – Я видел это в твоих глазах еще тогда, в Джорджтауне.
Правильно. Но хорошо бы знать, что еще он прочел по моим глазам.
– Лин, выйди, пожалуйста, на минутку, мне нужно поговорить с Лоренцо.
Лин удивленно приподнимает бровь, но ничего не говорит. Еще мгновение – и все помещение МРТ в нашем с Лоренцо полном распоряжении.
– У меня есть для тебя кое-какие новости. Не очень хорошие, – говорю я, перекрывая жуткий грохот томографа. Я и сама не могу понять, когда и почему я вдруг решила все ему рассказать.
Лицо Лоренцо становится белым, как стены лаборатории. Не сдержавшись, он что было силы бьет кулаком по кожуху установки, и ее грохот слегка захлебывается, но тут же возобновляется с прежней силой. За этим следует поток итальянских ругательств.
– В чем дело, Джианна? Что с тобой? Чем ты больна?
– Нет, нет, я вовсе не больна. Я совершенно здорова. Ну, не то чтобы совсем, но…
Лоренцо делает мне знак и начинает проверять каждый уголок в этом помещении, осматривает каждую плитку пола, каждое вентиляционное отверстие в потолке. Целых пять минут я стою, окруженная волнами оглушительного шума, и жду, пока Лоренцо обшарит все вокруг. Наконец он, кажется, удовлетворен и подходит ко мне, а потом, запустив мне в волосы свои длинные пальцы, прижимается губами к моим губам. Его руки скользят по моему телу, гладят ямку у меня на шее, играют беззвучную мелодию у меня на спине. Я чувствую, что вся моя кожа под блузкой покрывается пупырышками, потом начинает гореть, и вот уже я сама целую его, вся участвуя в этом поцелуе – и губами, и языком, – вкладывая в него всю свою немую любовь. Нет, Патрик никогда так не целуется – только Лоренцо!
Мне хочется остаться в этом жутком помещении навсегда.
Тяжело дыша, мы разжимаем объятия. Я чувствую, как его набухший член упирается мне в живот, словно пытаясь прощупать, что там у меня внутри, какие тайны я храню в своем темном женском чреве. Еще несколько мгновений ни один из нас не может вымолвить ни слова.
– Это мой? – спрашивает Лоренцо, чуть отступая и нежно прижимая руку к тому месту, куда только что упиралась совсем другая часть его тела. – Скажи мне, Джианна.
Я уже столько раз пересчитывала все сроки, но, в общем-то, мне вовсе не нужен ни калькулятор, ни составление графика. Я отлично помню, что десять недель назад был холодный мартовский день, и я отправилась на Восточный рынок за куском сыра, и вернулась домой, спрятав у себя внутри частичку Лоренцо после нескольких счастливых часов, проведенных в нашем маленьком убежище в Мэриленде. В нашей «крабьей норе», в норке для нашего ребенка. А с Патриком мы тогда уже довольно давно никакой любовью не занимались.
– Да, – шепчу я.
Он притягивает меня к себе. И на этот раз его объятия – сплошная нежность; никаких крайностей, никакого «прощупывания», только теплый кокон из его губ, рук и нашего смешанного дыхания. Я чувствую себя в полной безопасности здесь, в этом стерильном помещении, среди супермагнитов и непрерывного грохота, где нет никаких камер слежения и записывающих устройств, способных зафиксировать любое наше движение или звук. В течение нескольких мгновений здесь существуем только мы. И в данный момент у меня нет ни детей, ни мужа, есть только Лоренцо и его ребенок в моем чреве, и я охвачена отчаянным желанием навсегда в этом состоянии и остаться.
– Я работаю над этим, Джианна, – шепчет он мне в самое ухо. – Я усиленно над этим работаю.
Мне хочется спросить, над чем это он так усиленно работает. Может быть, это имеет какое-то отношение к той сумме денег, необходимых ему для решения некой личной проблемы, о которой он упомянул вчера? Мне хочется спросить, не придумал ли он какой-нибудь выход – для меня, для Сони, для нашего будущего ребенка. Но это означало бы, что мне придется оставить Патрика и мальчиков здесь. Возможно, лишь на время; возможно, до тех пор, пока они не смогут сами выезжать за границу, и мы с ними там встретимся. Ну, встретимся, и что? Обнимет ли меня Патрик так, как сейчас обнимает Лоренцо? Сумеем ли мы с ним вернуться к прежней жизни где-то на новом месте? Захочет ли Стивен еще хоть раз в жизни поговорить со мной?
Нет, все эти вопросы совершенно ни к чему. И никакого выхода у меня нет. И никогда мне отсюда не выбраться.
И вдруг в грохоте томографа я отчетливо слышу голос Джеки, которая повторяет одно и то же:
«Я же тебе говорила. Я же тебе говорила. Я же тебе говорила».
Глава сорок первая
И вдруг грохот МРТ стихает.
– Ладно, голубки, хватит с вас, – говорит Лин. – У нас гость. Мистер По. Хорошо еще, я вовремя глаза подняла. Этот тип двигается абсолютно бесшумно! Просто ноль звуков. Упырь проклятый!
Я так резко высвобождаюсь из объятий Лоренцо, что невольно отлетаю к стене и стукаюсь об нее спиной. В ушах у меня все еще звучит монотонный гул установки и слова Джеки. Лин, бодрая как огурчик, берет меня за руку и ведет в основное помещение лаборатории.
– Что там у вас, черт побери, такое творилось? – сердито спрашивает По. – Звук был такой, словно все распроклятое здание вот-вот на куски развалится.
– Это магнитно-резонансный томограф, – поясняет Лин. – Он и должен с таким звуком работать.
По ворчит:
– А почему он оказался включен? Ведь другие-то включены не были.
– Мы всегда включаем их по очереди, – говорю я, стараясь смотреть не на По, а в ту сторону, где находится другая установка МРТ.
А По, не говоря больше ни слова, начинает медленно обходить лабораторию, открывая ящики и шкафы. Он, как и сказала Лин, движется совершенно бесшумно, и я вдруг осознаю, что, если бы Лин случайно его не заметила, он бы застал нас с Лоренцо обнимающимися под звуки грохочущей установки, и вскоре я бы присоединилась на телевизионном «подиуме» к Джулии Кинг и слушала, как проповедует преподобный Карл, призывая сограждан блюсти мораль. Да, если бы не Лин, вполне могло бы быть уже слишком поздно: мы ни за что не услышали бы, как входит По.
Судя по выражению лица Лоренцо, ему тоже только сейчас пришла в голову подобная возможность.
– Морган хочет видеть вас у себя в кабинете, – говорит По, завершив инспектирование лаборатории и обращаясь ко мне. – Прямо сейчас.
Я оставляю Лоренцо и Лин номер телефона Шэрон Рей и прошу их предварительно договориться на утро понедельника. Если удача продолжит нам улыбаться, то за выходные мы сумеем окончательно подготовиться, и я хочу, чтобы миссис Рей оказалась здесь как можно скорее. Если я снова смогу подарить ей голос, Шэрон и Дэл, возможно, более благосклонно отнесутся к моей просьбе оказать мне одну небольшую услугу…
В лифте По всовывает в щель свою карточку и нажимает на кнопку с цифрой «5». Я впервые заметила эту щель и теперь, пожалуй, понимаю: без специального электронного ключа для нас троих доступны только те этажи, где находятся наши кабинеты и наша лаборатория. Пятый этаж. Двери лифта открываются, и По указывает вытянутой рукой:
