Эмбер приказала отвезти животных обратно в конюшню и с сожалением вернулась в дом. Убедившись, что Леманн все еще в столовой, герцогиня поднялась по лестнице и нерешительно застыла у двери, ведущей в спальню герцога. Рука сама потянулась к дверной ручке, но девушка тут же отдернула ее. Устыдившись этого порыва, она пошла к себе.
За последнюю неделю комната ей безумно надоела, как и весь дом. Не привыкшая к безделью, Эмбер чувствовала себя совершенно бесполезной. В хорошую погоду она объезжала деревни, знакомясь с арендаторами земель и пытаясь узнать об их нуждах и проблемах, но они ограничивались односложными ответами, с опаской посматривая на возглавляемую Леманном охрану юной герцогини. Вскоре Эмбер оставила это занятие, просто продолжая носиться верхом на лошади по заснеженным полям. Но сейчас снегопад грозил отобрать у нее и это развлечение.
Эмбер села на подоконник и по-детски обхватила колени руками, словно это могло ей помочь. Невидящим взглядом она смотрела вдаль, не замечая, что за окном начали кружить снежные хлопья.
Девушка не сомневалась, что герцог вернется. Ему необходим наследник. Дракон, который сможет летать. После этого Амстел ее оставит. Так он сказал. Она уже достаточно хорошо успела изучить мужчину, с которым была связана, чтобы понять: он всегда исполняет задуманное. И никогда не проигрывает. Знай она об этом раньше, все могло бы быть по-другому.
Эмбер тряхнула головой. Нет, ничего бы не изменилось. Она все равно спасла бы сестру. Даже ценой собственной гордости.
Девушка тяжело вздохнула. Став по насмешке судьбы женой одного из самых влиятельных людей королевства, теперь она имела меньше прав, чем оставаясь старой девой, дочерью провинциального дворянина. Теперь она полностью зависела от прихоти мужа. Пожелай он всюду выезжать с очередной любовницей, ей пришлось бы смириться и тихо существовать в стороне, ловя сочувствующие взгляды и слыша насмешливый шепот за спиной. Вряд ли она способна вынести подобное, эпизод с горничной явно показал ей это.
Эмбер тяжело вздохнула, понимая, что Амстел просто не оставляет ей выбора. Исполнив свой долг перед ним, она уедет. О ребенке девушка предпочла не думать.
Стук в дверь заставил ее выпрямиться.
— Да?
Марта вошла в комнату.
— Мадам, ужин подать в комнату?
— Нет, я спущусь.
Эмбер спокойно поднялась и накинула на плечи шаль.
Поглощенная своими мыслями и даже не взглянув в зеркало, девушка прошла по лестнице, с удивлением отметив царившее в холле оживление. Двое слуг втаскивали сундуки, дворецкий руководил ими с крыльца.
Войдя в столовую, она замерла у дверей, с недоверием смотря на герцога Амстела, стоявшего рядом с Леманном у камина. Мрачные мысли отступили, и девушка стремительно шагнула вперед.
— Фернанд! — Имя вырвалось, прежде чем она успела подумать. — Вы приехали?
Он с видимым удовольствием смотрел на нее.
— Вижу, вы выучили мое имя… — лениво протянул герцог и тут же быстро добавил, видя, как гаснет ее улыбка: — Бедное дитя. Маркус сказал, что вы скучали?
Эмбер постаралась, чтобы ее голос звучал как можно ровнее.
— Он польстил вам. Меня лишь раздражали безделье и постоянные снегопады.
Герцог быстро пересек комнату, и, вместо того чтобы поцеловать протянутую руку, мягко приобнял жену за талию, скользнув губами по щеке.
— А я скучал по вас, Колючка, — едва слышно прошептал он.
Девушка недоверчиво взглянула на мужа:
— В столице?
— Увы, за время нашего общения я слишком привык, что некая особа рядом всегда указывает мне на мои недостатки. — Он провел ее к столу. — Нет, Маркус, не уходите. Поужинайте с нами!
— Мессир, — поклонился тот и, выждав, пока хозяин дома займет место во главе стола, сел по обыкновению напротив Эмбер. Амстел находился в приподнятом настроении, много шутил и с удовольствием пересказывал столичные новости.
— Да, Маркус, мы даем бал в честь герцогини. — Герцог отсалютовал бокалом своей жене. Та вежливо улыбнулась. — Список приглашенных получите у Роса.
Леманн внимательно посмотрел на своего господина:
— Меры охраны?
— Повышенные. Сам король обещал прибыть на бал.
Эмбер тихо ахнула. Амстел кивнул, наслаждаясь ее удивлением.
— Да, дорогая, согласно традиции, открывать бал вам придется именно с ним.
— Как пожелаете, мессир.
Герцогиня кивнула с уверенностью, которой не чувствовала. При одной мысли, что она будет танцевать с королем, у нее подкашивались ноги, а голова кружилась.
— Я пожелаю все вальсы, — весело обронил герцог. — Бал через неделю. Мы выедем завтра утром.
Девушка слегка растерялась:
— Неделя… Но это же очень мало!
— Напротив, слишком много. Сейчас в обществе ходят разные… э-э-э… слухи о нашей слишком поспешной свадьбе. Нам необходимо их развеять. — Амстел откинулся на спинку стула и лениво добавил: — Я заказал розовое шампанское, но если вы хотите изменить…
— Полностью полагаюсь на ваш вкус, — уверила его Эмбер.
Герцог кивнул и повернулся к начальнику охраны. Допив чай, девушка встала и вышла из столовой, оставив мужчин одних.
В ее комнате Марта доставала из большого сундука платья. Горничная бережно расправила иссиня-черный бархат амазонки, сшитой по последней моде.
— Вы только посмотрите, мадам, какая красота!
Девушка подошла ближе. На какое-то мгновение любопытство одержало верх над гордостью, и она с интересом принялась рассматривать платья, отмечая прекрасный вкус герцога.
— Ах, мадам, — буквально простонала Марта, вытаскивая из сундука тончайшую ночную рубашку и кружевной пеньюар, — это великолепно! Вы обязательно должны надеть это сегодня!
— Так помоги мне!
Эмбер не смогла устоять перед искушением. Слегка покраснев, она внимательно рассматривала в зеркале тончайшее переплетение батиста, шелковых лент и кружев, сквозь которые проступал силуэт стройного тела.
— Вам не нравится?
Знакомый голос заставил ее обернуться. Амстел стоял на пороге спальни. Эмбер смутилась, но, вспомнив о Мери, выпрямила спину и смело взглянула в золотые глаза дракона.
— Мессир, платья прекрасны!
— Вы опять забыли мое имя, — пожурил он, посторонившись, чтобы служанка могла выйти.
Эмбер не смогла сдержаться:
— Ну что вы, я его прекрасно помню! Как и многие другие женщины!
Герцог с интересом посмотрел на жену:
— Я не ослышался? Ревность?
— У меня нет прав ревновать вас, мессир. Во мне говорит лишь чувство собственного достоинства.
