Тяжело дыша, с бухающим сердцем, Ева выполнила указание Франчески, стараясь прикасаться к Даниелю как можно легче.
— Даниель, возьми ее за руку — так, чтобы вы держали цветы вместе.
Его теплая ладонь накрыла ее пальцы, сжимавшие букет, и так крепко прижала к груди, что она ощутила, как бьется его сердце. Она вдохнула легкий волнующий аромат его парфюма. Рука Даниеля, обвивавшая ее талию, скользнула чуть ниже, и его пальцы нежно прошлись по ее ягодицам.
Подняв голову, Ева взглянула прямо в зеленовато‑карие глаза Даниеля, которые неотрывно смотрели на нее. В них читалась страсть, свидетельствовавшая о том, что его обещание соблазнить ее — далеко не просто слова. От этого взгляда по ее телу прошла легкая дрожь, и она, не удержавшись, взглянула на его губы… Такие мужественные и чувственные…
— Великолепно!
Одобрительный возглас Франчески привел Еву в чувство. Она отстранилась от Даниеля и отступила на шаг.
— Готово?
— Да. Хотите посмотреть?
— А можно мы посмотрим потом? Я замерзаю.
Но нет, она отнюдь не замерзала. Короткое объятие Даниеля буквально воспламенило ее так, что впору было улечься на заснеженную землю, чтобы остыть.
Даниель допил вино и скривился. Что ж, дело сделано. Теперь он женат.
Они вернулись в замок на небольшой праздничный ужин. И тут Даниель почувствовал, что словно проснулся. Он сделал то, чего поклялся не делать никогда. И это было первое семейное торжество без Пиеты. Он тосковал по брату. Ему не хватало его, и он знал, что те же чувства испытывают его мать и сестра. Две эти женщины улыбались и смеялись, радуясь тому, что он женился, но в глазах их была печаль.
И вот настало время расставаться. Мать и тетя отправлялись на их виллу в Пизе, сестра и Филипп улетали в Рим, где ждал их новый дом. Когда они прощались, мать взяла его лицо в ладони и сказала:
— Благодарю тебя за то, что ты сделал это, Даниель. Знаю, брак — совсем не то, чего ты хотел, но, думаю, с Евой ты обретешь счастье.
Даниель чуть было не рассмеялся. С каких это пор его мать волнуется о его счастье? Даже профессиональный успех, которого он добился, не занимал ее так, как его отказ жениться и остепениться. Он всегда жил своим умом и все делал по‑своему, так что каждый раз, когда родители советовали ему «брать пример с брата», он лишь больше своевольничал, доводя отца до бешенства своими выходками.
Всю свою жизнь он только и слышал: «Бери пример с Пиеты. Делай правильный выбор. Будь благоразумным. Подумай о семье. Будь как Пиета».
А он никогда не хотел быть таким, как Пиета. Он всегда хотел быть самим собой, однако таким для своей семьи он был недостаточно хорош.
Но он взрослый мужчина, и злиться на родителей ему не пристало. Его мать потеряла своего первенца и любимца, пережила предательство племянника и невестки, которых любила, как родных. Так что Даниель не стал смеяться или отпускать саркастичные комментарии, а лишь поцеловал и крепко обнял маму.
Пока он прощался с родными, Ева скромно стояла в стороне. Даниель заметил, что она чуть зарделась от удовольствия, когда его мать подошла к ней, чтобы на прощание обнять и перекинуться парой слов. День для Евы выдался трудный, но она выдержала его стоически. Даниель не сомневался, что сделал правильный выбор. Она вела себя достойно, улыбалась и, по крайней мере, делала вид, что выходит за него замуж, не мучаясь сомнениями.
Он вспомнил тот момент, когда Франческа фотографировала их и они стояли, крепко обнявшись… Он увидел, как голубые глаза Евы вдруг потемнели, а щеки вспыхнули, и ощутил трепет ее тела.
Как только родственники покинули замок и молодые остались одни, Ева тяжело вздохнула и спросила:
— Вино еще осталось?
— Я велю принести еще бутылку.
— Да не беспокойся. Я хочу пойти переодеться. — Она чуть сморщила нос, опустив глаза на свадебное платье, в котором ей пришлось проходить почти весь день.
Он быстро оглядел ее с головы до ног: белое платье в пол с высоким кружевным воротом и длинными кружевными рукавами, шикарные рыжие волосы собраны в низкий пучок, легкий макияж. И хотя выглядела она прекрасно, ему подумалось, что гораздо больше, чем невесомый белый и пастель, ей подходят глубокие насыщенные тона.
— Давай поедем куда‑нибудь, — импульсивно предложил он.
— Прямо сейчас?
— Для начала избавимся от этих клоунских нарядов.
— И куда ты хочешь поехать?
— В клуб «Жиру». Посидим, выпьем и притворимся, будто мы сегодня не пустили нашу жизнь под откос.
— Твое отношение к браку отвратительно, ты знаешь?
— А ты чувствуешь себя по‑другому?
Она пожала плечами:
— Я вовсе не считаю, что пустила свою жизнь под откос. Но согласна — давай выберемся отсюда. Посмотрим, сможешь ли ты убедить меня за несколько часов, что я не ошиблась, связав себя с тобой такими серьезными обязательствами.
— Я думал, тебя вполне убедили мои деньги.
Теперь она одарила его широкой улыбкой, столь редко появлявшейся на ее губах.
— Так и было. К несчастью, это значит, что из‑за этих денег я теперь связана с тобой крепкими узами.
— Тогда давай надеяться, что эти узы никого из нас не сделают несчастным.
Час спустя Даниель ждал Еву в просторной гостиной, просматривая на телефоне новости. Наткнувшись на заметку о Маттео и Наташе, раздраженно пролистнул ее и вздохнул. Порочная связь между его кузеном и бывшей женой брата уже успела стать достоянием общественности. Неужели Пиета так мало значил для этих двоих, что в течение двух месяцев со дня его гибели они тайно и столь страстно утешали друг друга, что даже зачали ребенка? Он, конечно, никогда не считал Пиету святым, но все же тот был очень хорошим человеком…
Стук каблучков Евы прервал его размышления: заслышав ее торопливые шаги, Даниель тут же позабыл о брате и всех других родственниках.
На Еве было черное зимнее пальто, застегнутое на все пуговицы, скрывавшее ее наряд, но не скрывавшее стройных икр и изящных щиколоток. Она высоко подняла воротник, чтобы защитить лицо от холода, но Даниель заметил, что волосы у нее распущены. Длинные ресницы подкрашены черной тушью, веки — блестящими тенями, губы… Для губ Ева выбрала помаду глубокого красного цвета.
И губы эти Даниелю безумно хотелось поцеловать. Ему не терпелось увидеть, какой наряд скрывается под ее пальто и то, что скрывается под этим нарядом. Ева стала его женой, значит, ничто не мешает ему попытаться соблазнить ее. Отчего‑то он не сомневался, что отказать ему Ева не сможет.
Глава 7
Снаружи клуб «Жиру» выглядел как и большинство зданий во Флоренции — это был образчик великолепной архитектуры в стиле ренессанс. При входе их встретили два суровых охранника — настоящие церберы в человеческом обличье. Внимательно изучив карточку Даниеля, они с уважительным кивком позволили им пройти. Внутри клуб напоминал роскошный будуар куртизанки. Обшитые красным деревом стены холла украшали полотна эпохи Возрождения.
