Консьерж поприветствовал их широкой улыбкой.
— Добрый вечер, синьор Пеллегрини. Могу я принять ваши пальто?
Когда Даниель предложил Еве куда‑нибудь поехать, она инстинктивно хотела отказаться. День выдался длинным и куда более эмоциональным, чем она ожидала. По правде сказать, она так долго чувствовала себя внутренне мертвой, что и не надеялась ощутить чего‑либо, кроме, возможно, чувства вины, хотя прекрасно понимала, что Иоганн не осудил бы ее. Да и вообще, его давно уже нет с ней, так что ни о каком предательстве его памяти не может быть и речи.
Она никак не ожидала, что почувствует себя иначе, когда Даниель наденет ей на палец обручальное кольцо. Словно оно что‑то значило для нее.
Теперь она замужем. И им необходимо узнать друг друга, чтобы их брак не превратился в сплошную боль, чтобы у них был шанс жить хотя бы в каком‑то подобии гармонии. И потому сбежать из замка вдвоем показалось ей отличным началом.
Открыв гардероб, она сразу выбрала темно‑красное платье, на которое положила глаз, когда они с Франческой зашли во второй бутик. И мысленно она уже не раз поблагодарила ее за то, что та заставила ее купить это платье, несмотря на его безумную цену. Ничего подобного она никогда еще не надевала.
Без бретелек и без рукавов, длиной чуть ниже колен, оно безупречно облегало ее стройную фигурку. В этом платье Ева чувствовала себя элегантной — такого с ней не было давным‑давно. Она чувствовала себя женщиной.
Когда она встретилась с Даниелем в холодной гостиной замка, от волнения у нее свело живот, а когда она поймала его взгляд, то поняла, что не ошиблась с выбором наряда.
Раньше она никогда не страдала тщеславием, но с Даниелем… С ним было иначе все. По какой‑то неясной ей причине, будучи рядом с ним, Ева волновалась о том, как она выглядит. Собираясь в клуб, она тщательно расчесала волосы, а потом с раздражением собирала их то в хвост, то в пучок, не в состоянии решить, как лучше. Ей не хотелось, чтобы он решил, что она старается произвести на него впечатление. Она вообще отказывалась признаваться даже самой себе, что ее влечет к Даниелю… Так что платье она выбрала потому, что оно понравилось ей, а красную помаду — потому, что она подходила к платью. И Даниель здесь был совсем ни при чем.
Они сняли пальто и отдали консьержу. При виде ее изысканного наряда глаза Даниеля вспыхнули от восхищения. Сам он, как всегда, был безупречно элегантен: великолепный светло‑серый костюм, темно‑синий галстук. И Ева вдруг поняла, что она больше не чувствует к нему неприязни.
— Вы готовы, синьора Пеллегрини? — с улыбкой спросил он.
Улыбнувшись в ответ, она кивнула и взяла его под руку.
— Думаю, на этот вечер мы можем забыть, что поженились.
— Ну уж нет! — возразил он. — Ты выглядишь так, что я хочу, чтобы сегодня вечером все вокруг знали, что ты — моя женщина.
Эти слова приятно изумили ее, сердце ее забилось чаще, и ей вдруг стало жарко.
— Только ты начал нравиться мне, и вдруг такие разговоры?! — притворно возмутилась она.
— Я начал тебе нравиться? — с интересом переспросил он, плотнее прижимая к себе ее локоть, чтобы она не смогла убрать руку.
— Да, но ты все испортил, сказав, что я твоя. Я не твоя. Я своя собственная.
Они вошли в лифт, Даниель нажал кнопку с цифрой «три».
Оттеснив Еву в угол, Даниель уперся в стенку ладонью над ее головой. С улыбкой на губах и горящими от восхищения глазами он сказал:
— Ты ведь прекрасно понимаешь, что каждый мужчина, который увидит тебя сегодня, захочет быть с тобой.
— Ну вот еще… — едва дыша от волнения, прошептала она.
— Да, именно так. Они все захотят тебя, но совершенно точно, никто из них не пожелает тебя сильнее, чем я.
При этих словах лицо Евы залила глубокая краска, живот скрутило, в горле пересохло. Она чуть было не выпалила, что никто другой, кроме него, ее не интересует. Но благоразумно сдержалась.
— И ты тоже хочешь меня, — склонившись к ней, прошептал он ей в самое ухо. — Ведь ты же не станешь отрицать, что выбрала это платье, не думая о том, с каким удовольствием я сниму его с тебя.
Ей ужасно хотелось с негодованием возразить и стереть самодовольство с его лица, но она лишь смогла прошептать:
— Прекрати.
— Мы поженились, а это значит, дорогая, что моя соблазнительная игра началась. Но я человек слова. Я обещал тебе, что, если ты попросишь меня прекратить, я так и сделаю. — Он отступил на шаг. — Поэтому я прекращаю.
Лифт остановился, двери стали медленно открываться.
Лицо Даниеля посерьезнело.
— Я сказал, что хочу, чтобы все знали, что ты моя, поскольку именно это означает быть женатыми. Мы никогда не будем принадлежать друг другу, но мы женаты, и ты невероятно красивая женщина. На моем месте любой мужчина был бы счастлив появиться с тобой в обществе.
Лицо Евы снова порозовело, неимоверным усилием она заставила себя выдержать взгляд Даниеля и не опустить глаз. От этого взгляда у нее в животе все переворачивалось. Раньше такого не было, кто бы на нее ни смотрел.
Даниель взял ее за руку.
— Пойдемте, синьора Пеллегрини. Повеселимся.
Идя по роскошному клубу, заполненному неприлично богатыми гостями, Ева ловила на себе восхищенные взгляды, однако они ее не смущали. Она чувствовала себя уверенно и высоко держала голову. В этот раз, очутившись в заведении для богатеев, одета она была подобающе.
Даниель привел ее в бар. Здесь царил уютный полумрак. В углу за роялем пианист негромко наигрывал джаз. Вдоль стен были расставлены мягкие кожаные диваны, перед ними — невысокие круглые столики.
Едва они уселись, перед ними, словно из ниоткуда, возникла официантка. Мило улыбаясь, она приветственно кивнула им и сказала:
— Приятно видеть вас снова, синьор Пеллегрини. Какие у вас планы на вечер? Турнир по покеру начинается через час.
— Сегодня мы просто посидим и выпьем, Анита. — Он повернулся к Еве: — Шампанского?
— Предпочитаю джин с тоником.
— Два джина с тоником, — кивнул он официантке.
— Никогда не думала, что попаду в такое место, — тихо заметила Ева, как только официантка удалилась.
— Это закрытый клуб. На континенте есть несколько клубов «Жиру». Мой любимый находится в Вене.
Она внимательно разглядывала стены, увешанные фотографиями знаменитостей из мира шоу‑бизнеса.
— Если тебе не нравится в этом баре, можем пойти куда‑нибудь еще.
— Нет, здесь хорошо. — Внезапно она заметила известную киноактрису, сидевшую на диване напротив, и глаза ее буквально полезли на люб от изумления.
Даниель проследил за ее взглядом.
