— Недавно топтались, — изучив следы, сказал Конышев. — Буквально минут десять назад.
Он был прав. С неба продолжал сыпать крупный снег и за двадцать минут засыпал бы и следы человеческих ног, и само кресло.
— Теперь мы пойдем по чужим следам, — сказал Воротин. — Слава, замени Александра. Ты у нас охотник, со следами разберешься лучше.
Рота отправилась дальше. И снова Станислава мучили безответные вопросы: неужели по вершине хребта мотается вторая банда? Или же кресло отыскали те «духи», что повстречались на склоне? Если те, то как они умудрились так быстро подняться по склону и опередить разведчиков?
* * *
«Серия непредвиденных событий» продолжилась в виде раздавшейся впереди автоматной очереди. Славке Конышеву не повезло вторично — он поймал ее грудью, крутанулся и упал лицом в снег. Пользуясь небольшим фонарем, он рассматривал следы и, вероятно, не заметил появившихся впереди чужих.
Группа моментально рассеялась по вершине и приняла бой.
— Это те, которые остались на склоне! — крикнул упавший рядом Еремин.
— Откуда такая уверенность? — спросил командир.
— Я заметил!
— Что заметил?
— Как несколько фигур в темноте поднялись со склона на вершину.
— Может, и те, какая нам разница? — недовольно проворчал Воротин. — Бери одного человека и обойди справа. Надо выяснить, сколько их.
— Понял.
— Только будь осторожен…
Первым делом бойцы открыли по невидимому противнику ураганный огонь, чтоб облегчить задачу санинструктору. Тот ползком подобрался к Конышеву и принялся колдовать над его ранами.
Затем на помощь ему отправился сержант Гочгиев. Вместе с Валерой Корниенко они подтащили раненого к позиции своих.
— Что с ним? — справился командир.
— Два пулевых.
— Тяжелые?
— Да, одно — в правое легкое.
Спустя минуту вернулся Сашка:
— Стас, их всего несколько человек!
— Сколько конкретно?
— Человек двенадцать! Они поднялись по склону. Это определенно остатки той банды, которую мы дважды покоцали на подъеме.
Воротин с облегчением вздохнул:
— Это меняет дело. С той позиции, откуда ты наблюдал за ними, их можно атаковать?
— Конечно!
— Тогда бери снайпера, пулеметчика и дави их справа.
— Понял!
* * *
Судя по происходящему, возвращаться из-за потерь в основной лагерь полевой командир этой банды не собирался. Станислав склонялся к тому, что он отправил раненых вниз, выделив им сопровождение, а сам с остатками отряда продолжил подъем на хребет, дабы выполнить приказ по поиску пилота сбитого штурмовика.
«Видимо, так и есть, — подумал Воротин. — Я поступил бы так же».
Стал понятен и замысел хитрого полевого командира: обогнать разведчиков, пройдя ниже по склону, быстро подняться, занять скрытную позицию и неожиданно ударить, как это сделали сами разведчики около часа назад. По крайней мере, такой вывод напрашивался из богатого опыта Станислава.
Однако из этого следовало, что катапультное кресло обнаружили не остатки разбитого подразделения, а моджахеды из другой банды. То есть серия непредвиденных и малоприятных событий продолжалась.
* * *
Как только справа активизировался пулемет группы Еремина, Воротин с остальными разведчиками предпринял мощную атаку со своей позиции.
Перестрелка на узкой вершине протяженного горного отрога быстро прекратилась. Часть «духов» все же ушли вниз по склону, а тех, кто остался, добила группа Еремина.
— Не задерживаемся, — распорядился Стас, заканчивая осмотр позиции противника.
Да, эту банду удалось обезвредить и уничтожить. Та ее часть, что спаслась бегством, на вершину хребта уже не вернется. В этом капитан был абсолютно уверен.
Но проблемы оставались.
Во-первых, требовалось продолжить основное задание — поиск и спасение сбитого летчика.
Во-вторых, где-то рядом промышляла еще одна банда, успевшая забраться на вершину первой и отыскавшая катапультное кресло.
Что за банда? Сколько в ней человек? Куда идут? Чем вооружены? Имеют ли современные средства связи?
Опять вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного внятного ответа.
Закинув автомат за спину, Воротин подошел к раненому Славке. Он сидел по пояс раздетым на камне, с которого стряхнули снег. Рядом стоял и подсвечивал фонарем один из молодых бойцов.
Валера Корниенко заканчивал перевязывать рану, он вопросительно посмотрел на ротного.
— Как ты? — спросил командир раненого.
— Нормально. Могло быть и хуже, — храбрясь, ответил Конышев. Однако от Станислава не ускользнуло, как тот поморщился от боли.
— С нами? Или пойдешь вниз на площадку? Провожатых пару бойцов могу выделить.
— Нет, командир, оставьте меня в группе! Какое вниз? Там могут быть «духи»! — взмолился раненый. — Я нисколько не задержу движение! Я даже дышу нормально! Дотяну до утра!
Он сделал пару глубоких вдохов и… закашлялся. За что тут же получил подзатыльник от санинструктора.
— Сиди спокойно, герой!
Откашлявшись, Славка сник.
Командир вопросительно посмотрел на Корниенко. В вопросах, касавшихся здоровья бойцов группы, у того было право решающего голоса.
— Пусть идет с нами, но в числе последних и без груза, — разрешил медик. И добавил: — Но привалы, командир, надо будет делать чаще. У нас еще Семченко схлопотал нехорошее ранение. Как бы загноение не началось.
— Ладно, — кивнул капитан. — Выходим через пять минут. Уйдем отсюда подальше и вызовем «вертушки» — раненых надо быстрее эвакуировать.
Глава тринадцатая
ДРА; блокпост в десяти километрах к северо-востоку от Баграма
Это был последний блокпост перед юго-западными «воротами» в Панджшерское ущелье, контролируемый советскими войсками. Дальше к северу простиралась равнина с бесчисленными полями и крестьянскими домишками, контролировать которые и «держать в узде» просто не было смысла.
Пост стоял на пересечении важных дорог. Одна из них шла из пакистанского Пешавара, проходила через Джелалабад и Панджшерское ущелье. Другая — меньшего значения — соединяла Баграм с селениями в обширной долине.
Блокпост представлял собой врытое в грунт строение из двух помещений. Стенами служили толстые бетонные блоки, способные выдержать прямое попадание из гранатомета или безоткатного орудия. Вместо крыши лежали бетонные плиты, а сверху, дабы они не прогревались на солнце и не превращали строение в духовку, был навален приличный слой светлого грунта. По краям крыша также была защищена толстым бетонным «бортиком», в котором зияли бойницы для стрелкового оружия и во все стороны торчали прожекторы. Так сказать, на тот случай, если придется держать оборону. Всюду брустверы из мешков с песком и ящики, набитые камнями.
