Первая партия раненых уже находилась в грузовой кабине вертолета: Конышев с прапорщиком Масловым и Семченко с Тимошкиным сидели на днище, привалившись к желтому топливному баку; генерал Воронов лежал на расстеленных брезентовых чехлах. В сознание он так и не пришел. Основательно контуженный и раненый снайпер Павленко тяжелораненым себя не считал.
— Это царапины, — хрипел он и дергал перебинтованной шеей. И уточнял: — Если бы пониже — башке бы не на чем было сидеть! А так — все на месте!
К слову, в «вертушке» он дернулся помочь раненым товарищам, но фельдшер послал его подальше и велел не рыпаться, пока раны не открылись.
Станислав вместе со всеми подтаскивал самодельные носилки. Изредка он оборачивался и бросал взгляды на уступ и прилегающий склон. Ему все еще не верилось в окончание операции. Поначалу, когда он выслушал по радио задачу, она показалась ему несложной. Подумаешь… Найти по наводке штаба точку, в которой работает на передачу аварийная радиостанция, забрать летчика, находящегося поблизости от станции, доставить его в долину перед горным районом.
Теперь он так не думал.
Во-первых, летчика пришлось долго искать.
Во-вторых, искали не только они, но и «духи», принимать бой с которыми пришлось трижды.
Наконец, в-третьих, операция прилично растянулась по времени. С момента получения приказа прошло более суток, а ведь еще предстояло долететь до безопасного района, прикрытого нашими войсками.
— Как же тебя угораздило, Юрок? — ворчливо приговаривал снайпер Павленко. — Ты же у нас самый удачливый! Дальше всех сидишь со своей «бандурой», и вдруг на тебе — ранен…
Площадка с молотящей «вертушкой» приближалась куда медленнее, чем хотелось бы. Разведчики были измотаны и вкладывали в этот рывок до вершины последние силы.
— Юрку вечно достается, — пробурчал раненный в ногу сержант Гочгиев.
Этому, наоборот, везло — за почти два долгих года в Афганистане он не получил ни одной царапины. — Ничего… ты у нас молодой, крепкий, перспективный. Отлежишься в отдельной палате, познакомишься там с молоденькой медсестричкой, и мир окрасится в новые краски…
Видя, насколько тяжело даются разведчикам последние метры подъема, сверху прибежали бортовой техник и правый летчик. С их помощью группа добралась до площадки быстрее.
Загрузка в грузовую кабину заняла несколько секунд. «Вертушка» с ранеными взлетела.
На посадку зашла вторая. Последним в чрево вертолета забрался капитан Воротин.
Техник проконтролировал размещение разведчиков, поднял короткий трап, закрыл сдвижную дверцу и занял рабочее место между пилотами.
— Все, погнали до дому! — крикнул кто-то из «пассажиров».
Подняв в воздух облако из снега и желтоватой пыли, «восьмерка» взмыла вверх, наклонила граненую кабину и начала разгоняться…
Через полминуты четыре вертолета поочередно вошли в плотную облачность и, продолжая набирать высоту, развернулись в сторону Баграма.
* * *
В грузовой кабине «Ми-8» находилась половина группы капитана Воротина. Командир роты размышлял, закрыв глаза: операция почти завершилась, и, слава богу, обошлась без серьезных потерь. Четверо получили ранения — кто-то легкое, кто-то средней тяжести, но все были живы и летели на базу. Пожалуй, самое неприятное ранение получил Юрка Шерстнев. Даже Славка Конышев, которому пуля прошила верхушку легкого, чувствовал себя относительно неплохо. А вот с Юркой дело обстояло хуже.
Все бойцы группы сидели в мокром, грязном обмундировании; все были уставшие. Несмотря на это, они переговаривались и даже шутили.
Первая «вертушка» спешила в Кабул, надо было срочно доставить раненых в госпиталь.
Два врача не отходили от генерала Воронова. Если раненые разведчики, получив первую медицинскую помощь, кое-как оклемались, то состояние генерала внушало определенные опасения. Он получил переохлаждение, потерял много крови из-за раны в районе поясницы и по-прежнему не приходил в сознание. Лицо генерала в дневном свете и впрямь было лишено живых красок. Его цвет был таким, будто поверх кожи кто-то нанес толстый слой воска.
Фельдшер Корниленко сидел в «вертушке» рядом со связистом Шерстневым и время от времени, смачивая водой бинт, оттирал с лица Юрия кровь:
— Как же так получилось, что ты словил пулю? Да еще в спину! Вставал, что ли?
— Зачем мне вставать? Склонился над станцией и работал с настройками. Говорю же — шальная.
— Это ты у нас шальной, Юрок. Я тебе как фельдшер со стажем сколько раз объяснял — не подставляй башку! «Духам», чтоб произвести прицельный выстрел, нужно несколько секунд! Пуштуны ведь рождаются, живут и умирают с оружием в руках. Стоит тебе высунуться на пять сантиметров и дать им поточнее прицелиться, ты — труп! Понял?
— Понял.
— Ничего ты не понял! Тебе хоть кол на голове теши…
Бывалый взводный Славка Конышев лежал рядом, ветеран кривился от боли и молча вспоминал детали прошедшей операции.
Во второй «вертушке» было веселее: бойцы возбужденно переговаривались, радуясь успеху и благополучному возвращению.
— Не везет нашему Юрке! — прокричал Воротин в ухо сидевшему рядом Еремину.
Вот Саня пришел взводным в его роту больше года назад — и ни одной царапины. За это время стал самым опытным разведчиком, проверенным в боях. Воротин исподволь готовил себе сменщика и видел в нем именно Еремина.
— Что-то мы стали частенько отхватывать! Тебе не кажется? — прокричал в ответ Еремин.
— Последние три месяца мы ведь из боев не вылезаем! Отсюда и потери! Медики из Центрального клинического военного госпиталя, вероятно, уже замучились с нами — после каждой операции ковыряют бойцов, спасают, доставая осколки и пули!
— Выдержим продолжение такой гонки со смертью?
— А куда нам деваться из «подводной лодки»? Выдержим, если повезет, и выживем! Хотя знаешь…
— Что? — не понял Еремин.
— Черт его знает по поводу «везет — не везет», — устало улыбнулся командир. — Если бы не везло, то давно не было бы в живых ни тебя ни меня. Чего сидишь, улыбаешься? Вечером коньяк и водку, вероятно, будем глушить? Нервишки восстанавливать!
— Это точно! — засмеялся Сашка. — Кстати, как думаешь, что с летчиком? Выкарабкается?
— Потерял много крови, осколок в пояснице… Но мужик он явно крепкий, раз сумел отбиться от целой банды! Выдюжит!
— Хотелось бы.
* * *
— Приятель, сколько до базы? — окликнул капитан бортового техника.
— Минут через пять начнем снижаться! — крикнул тот.
— Медиков на старт запросили?
— Естественно! Руководитель полетов сказал, что встретят.
Воротин вновь повернулся к округлому иллюминатору, за которым ничего, кроме матовой облачной мути, видно не было.
