— Все свободны. А вас, Леонид Егорович, и вас, Андрей Николаевич, попрошу задержаться…
* * *
— …Ничего особенного, кроме одной детали, — сидя за столом, улыбался Лешка Максимов.
— Колись, что за деталь, — разлил по стаканам водку Андрей.
— Хорошая деталь. Нужная. Представляешь, я наконец-то разошелся с Любкой.
— Ты?! Разошелся с Любой?!
— Ну да. А что в этом удивительного? Ты же знаешь, как мы с ней жили…
Жили они действительно странно. Служба Алексея проходила на глазах Воронова за исключением нескольких лет, проведенных в военных академиях. Посему практически обо всех нюансах семейной жизни товарища Андрей имел представление. В частности, знал о том, насколько счастливыми и теплыми были отношения супругов в первые годы после свадьбы: стихи, цветы, объятия, прогулки под луной. Видел и то, как эти отношения постепенно охладевали, а семейная жизнь превращалась в ад.
Лет через семь-восемь — когда друзья-однокашники стали старшими офицерами — Лешка впервые серьезно задумался о разводе. Мрачный и молчаливый, с потемневшим лицом он нехотя возвращался с полетов домой. И чем ближе подходил к своей панельной пятиэтажке, тем медленнее и короче становились его шаги. И все потому, что дома находилась Любка. Сидела, развалившись на диване, и ничего не делала. Спала до десяти утра, потом красила ногти, часами просиживала у зеркала, смотрела телевизор или читала взятые у подруг книжки. При этом исправно тратила зарплату мужа, да еще ворчала и вечно была чем-то недовольна.
А что же Лешка? Тогда он был типичным слабовольным подкаблучником: ходил полуголодным в плохо отглаженном мундире, с заветной мечтой придушить свою бывшую возлюбленную.
— Как же ты решился уйти от Любки? — проглотив водку, спросил Воронов.
Товарищ последовал его примеру: выпил, стукнул о стол донышком стакана, закусил. И, поморщившись, принялся рассказывать:
— Не поверишь, Андрюха, — случай помог. Ей-богу!..
Воронов сидел напротив друга, слушал, подливал из бутылки в стаканы и незаметно вздыхал…
Утром после окончания совещания он по приказу командующего ВВС задержался в его кабинете. И получил форменный разнос. «Какого черта самовольничаешь?!» «Зачем рисковал жизнью?!» «Здесь и без тебя хватает классных летчиков!..» И это еще были самые ласковые выражения, слетавшие с уст седого командующего. Остальные Андрей предпочитал не вспоминать. Рандеву закончилось взысканием. «На первый раз объявляю вам выговор, товарищ Воронов, — чуть поостыл под конец Филатов. — И впредь запомните: каждый свой вылет вы должны лично согласовывать со мной. Понятно?»
…«Понятно», — снова вздохнул молодой генерал и поднял стакан.
…После разноса он позвонил своему однокашнику, командовавшему вертолетным полком, и напросился к нему в гости.
«Конечно, приезжай! — радостно прокричал тот в микрофон рации. — Сто лет нормально не сидели!»
Полк располагался неподалеку, и уже через тридцать минут Воронов тискал в дружеских объятиях полковника Максимова. Лешкин кабинет в штабе полка вообще напоминал кладовку с маленьким письменным столом, облезлым холодильником «Саратов-2», пятью скрипучими стульями, двумя книжными шкафами и скатанным в валик матрасом в углу. Вместо полноценного портрета генерального секретаря на стене висела засиженная мухами открытка. Но благодаря плотным шторам на окне и приятной прохладе, пилось и вспоминалось здесь отлично.
Алексей прервал рассказ о разрушенной семейной жизни. Друзья выпили, закусили, помолчали под мерное урчание кондиционера.
— Ты чего сегодня такой смурной? — заметил Лешка неладное в поведении товарища.
— Не обращай внимания. Рассказывай дальше.
— А что дальше?.. После того как Любка выставила меня за дверь, сижу на лестничной клетке и думаю, что делать. Состояние хреновое — хоть стреляйся. Вдруг гляжу, по лестнице инженер полка поднимается — майор Петровский. Помнишь такого?
— Конечно. Молчаливый такой, спокойный.
— Точно. Несмотря на то что мы были соседями, я его не особо знал — здоровался только при встрече. А тут он быстро смекнул, в чем дело, и к себе пригласил. Я и вякнуть не успел, как он стол накрыл и запотевшую бутылку посередке поставил. Выпили, познакомились, разговорились… Отличный мужик оказался, между прочим! Семья его на тот момент у тещи гостила, вот мы и оторвались по полной.
— Постой, Леха. Ты же говорил о каком-то счастливом случае.
— Верно, говорил. Случай свел меня с Петровским. А тот каким-то неведомым образом раскрыл мне глаза на жизнь мою непутевую. В общем, после долгого застолья я, шатаясь и опираясь о стены, отправился домой. Попинав дверь, услышал в коридоре возню. Открыла заспанная Любка — злая и готовая броситься в драку. Но я успел первым. Наотмашь. С правой. Утром просыпаюсь — башка трещит с похмелья, ничего не помню. Собрался, ушел на службу. А вечером не узнал ни квартиру, ни жену. Все чисто, бельишко сохнет постиранное, пахнет только что сваренным борщом. И счастливая Любка стыдливо прячет фингал под левым глазом.
— Так, стоп. Ничего не понимаю, — мотнул головой Воронов. — Это ж хеппи-энд. А почему вы разошлись-то?
— Как оказалось, положительный эффект от физического воздействия продолжается в течение месяца, а далее все возвратилось на круги своя. В общем, подумал я, погоревал и решил завязывать с Любкой. Не мог же я ее лупить каждые тридцать дней!
— Да, бить женщину — это не дело, — согласился Андрей. — Лучше поискать более подходящую пару.
Лешка хитро улыбнулся.
— Я именно так и поступил.
— Как?
— Сейчас увидишь.
— Что увижу?
Ответить командир полка не успел — в дверь кто-то тихо постучал.
— Открыто!
Дверь скрипнула; в кабинет заглянула симпатичная девушка лет двадцати пяти.
— Разрешите?
— Заходи-заходи, — поторопил Алексей. Придвинув к накрытому столу третий стул, представил гостью: — Знакомься: Жанна — машинистка из штаба моего полка.
Увидев генеральскую форму, девушка засмущалась.
— Андрей, — привстав, кивнул Воронов.
— А можно узнать отчество? — робко спросила она.
— Давайте обойдемся без отчеств. Просто Андрей.
— Ладно, попробуем…
* * *
Жанна оказалась вполне компанейской барышней с хорошим воспитанием и отменным чувством юмора. При этом она ни на миг не забывала о субординации, а также взяла на себя роль заботливой хозяйки — соорудила из нехитрых запасов бутерброды и даже побаловала мужчин легким салатом. Одним словом, через час троица общалась так, будто знала друг друга с детских лет.
Скорее всего, застолье и дальше бы проходило с исключительно положительными эмоциями, если бы в кабинет командира полка не пожаловал еще один гость.
