Давайте поставим фильм на паузу. Что больше всего хочет получить Леон Панетта в фильме? Согласие. Он хочет, чтобы все люди за столом пришли к единому мнению и чтобы он сам был уверен, что это мнение верно — или, по крайней мере, что оно лучшее из возможных. Большинство людей в подобной ситуации чувствовали бы себя так же. Согласие придает уверенности. Его отсутствие… пусть мы не используем цветистый язык, которым выражается вымышленный Панетта, но нам понятны его чувства. Однако вымышленный Панетта не прав. Людей за столом попросили высказать свое независимое суждение по поводу сложной проблемы и сообщить директору ЦРУ свое искреннее мнение. Даже если бы они все рассматривали одни и те же свидетельства — а на самом деле там наверняка были какие-то вариации, — вряд ли пришли бы к абсолютно одинаковым выводам. Все они разные, с разным образованием, подготовкой, опытом и типом личности. Умный руководитель не станет ждать единого мнения; а если оно появится — это предупреждающий знак, что перед ним результат группового мышления. Разброс суждений — отличное доказательство того, что люди за столом на самом деле думают каждый сам за себя и предлагают уникальный ракурс, под которым сами смотрят на проблему. Вымышленный Леон Панетта должен был прийти в восторг, услышав разные суждения от разных людей. Это была «мудрость толпы» в подарочной упаковке. Все, что ему оставалось сделать, — синтезировать полученные суждения. Для начала хорошо бы подошло обычное усреднение. Или он мог бы совершить взвешенное усреднение — так, чтобы мнения, которым он больше доверяет, оказались бы в финальном заключении более весомыми. В любом случае это глаз стрекозы в процессе работы.
Я спросил настоящего Леона Панетту об этой знаменитой сцене, и он подтвердил, что действительно произошло нечто подобное. «Многие из этих людей были разведывательными аналитиками, которые уже какое-то время участвовали в разведоперациях. В той комнате было много опыта», — вспомнил он. Но не много согласия. Суждения варьировались «от тех, кто считал, что шансы не выше 30–40 %, до людей, которые ставили на 90 % и выше, — и еще было множество мнений между этими величинами». Но настоящий Леон Панетта, бывший конгрессмен, глава администрации при президенте Клинтоне и министр обороны при президенте Обаме, отреагировал на разнообразие мнений совсем не так, как персонаж в фильме. Он его только приветствовал. «Я просил людей вокруг меня говорить мне не то, что, по их мнению, я хотел услышать, а делиться своими искренними мыслями по вопросу», — сказал Панетта
[97]. Когда был руководителем администрации президента, он считал сбор и представление разных мнений важнейшей частью своей работы. Настоящий и вымышленный Леон Панетта — полная противоположность друг другу.
А теперь давайте вернемся к фильму. После того как вымышленный Леон Панетта выражает отвращение к разбросу мнений, Майя, главный персонаж «Цели номер один», получает шанс. Все это время она сидела в углу комнаты и кипела от возмущения. «Сто процентов, что он там, — заявляет она. — Ладно, хорошо, 95 %, потому что я знаю, что вас всех пугает определенность. Но на самом деле — сто!» Вымышленный Панетта впечатлен. В то время как все остальные мямлят что-то насчет неопределенности, Майя являет собой воплощение стенобитного тарана. После обнаружения загадочного комплекса сооружений она была настолько уверена, что бен Ладен скрывается именно там, что хотела немедленно разбомбить все в пыль. Неделями, которые тянутся и тянутся без принятия решения о нападении, она фломастером пишет, сколько дней прошло, на стеклянной двери кабинета своего начальника. Мы видим, как она гневно подходит к стеклу и выводит «21» большими красными цифрами, обводя в кружок. Затем она пишет 98, 99, 100 и подчеркивает толстым маркером. Мы чувствуем ее скрученное в пружину нетерпение. Майя права. Бен Ладен там. Не обращайте внимания на остальные мнения.
Вымышленный Панетта разделяет чувства Майи и зрителей. Остальные не желают прямо ответить «да» или «нет», позже говорит он помощнице, потому что они «зашуганные». Степени вероятности — это для слабаков.
Давайте снова нажмем на паузу и поразмышляем, как думает киношный Леон Панетта. Он видит только два варианта: «да, бен Ладен там» и «нет, его там нет». На его ментальном циферблате только два значения, там нет никакого «может быть», не говоря уже о градациях. Судя по тому, как разворачивается действие «Цели номер один», создатели фильма уважают эту позицию. И они рассчитывают на то, что зрители разделят их мнение. Усама бен Ладен там? Да или нет? Это мышление «без экивоков». Так думает Майя, и она права.
Или так кажется, пока вы не задействуете систему 2 и не подумаете еще раз. В реальности мнение Майи необоснованно. Учитывая свидетельства, которыми она располагала, человек в комплексе сооружений мог оказаться бен Ладеном. Кто-то может поспорить, что вероятность этого очень высока. Но 100 %? Абсолютная уверенность? Никаких шансов, что это не он? Нет. Человек в комплексе мог оказаться другим террористом. Или наркодилером, афганским полевым командиром, торговцем оружием, а возможно, богатым пакистанским бизнесменом, страдающим от параноидальной шизофрении. Даже если бы вероятность каждой из альтернатив крошечная, вместе они бы легко сложились в 1, 2, 5 % и больше — так что мы точно не могли быть уверены на 100 %, что это Усама бен Ладен. Имеют ли значение такие тонкие различия? Давайте вспомним, что разведывательное сообщество в свое время было на 100 % уверено, что Саддам Хусейн располагал оружием массового поражения. Так что ответ — да, имеют.
Конечно, пока Майя гневно расхаживала туда-сюда, существовала объективная правда. Бен Ладен действительно был там. Убеждение Майи оказалось верным, но оно было более экстремальным, чем свидетельства, которые могли его поддержать; таким образом, ее мнение было «верным, но необоснованным» — зеркальное отражение «неверной, но обоснованной» позиции, которую бы заняло разведывательное сообщество, если бы снизило свой «верняк» до 60 или 70 % по поводу Саддама Хусейна и ОМП. Итоговый результат — обернувшийся удачей для Майи и неудачей для разведсообщества — ничего не меняет.
Настоящий Леон Панетта понимает подобные парадоксы процесса-результата. И он гораздо меньше любит определенность, чем вымышленный Леон Панетта. «Ничто не может быть на 100 % точным», — несколько раз повторил он во время интервью.
Настоящий Леон Панетта мыслит как суперпрогнозист
[98].
Третье место действия
Похожая сцена изображена в книге, написанной журналистом Марком Боуденом. Только на этот раз человек во главе стола — не вымышленный Леон Панетта, а настоящий Барак Обама.
Сидя в легендарном зале оперативных совещаний в Белом доме, Обама слушал высказывания различных офицеров ЦРУ по поводу личности человека в загадочном пакистанском здании. Лидер команды офицеров ЦРУ заявил: он практически уверен в том, что это бен Ладен. «Он обозначил свой уровень уверенности как 95 %», — написал Марк Боуден в книге «Финиш: убийство Усамы бен Ладена», в которой рассказывается о принятии решения, стоявшего за одним из самых успешных разведывательно-диверсионных рейдов в истории США. Второй офицер ЦРУ согласился с первым. Но остальные смотрели на ситуацию менее оптимистично. «Четыре старших офицера Директората национальной разведки сделали обзор дела и написали свои мнения, — приводит информацию Боуден. — Уверенность большинства — около 80 %. Однако у некоторых она была 40 или даже 30 %». Еще один офицер сказал, что на 60 % уверен: бен Ладен находится в том комплексе.
