В результате сделанных после завтрака телефонных звонков он выяснил, что Франческа Пулэм, бывшая сотрудница галереи Драммонда и по совместительству возлюбленная Рафаэля, до сих пор учится во Флоренции, куда была сослана от его дурного влияния. Родители Франчески в настоящее время отдыхают в Шри-Ланке. Домоправительница Пулэмов, единственная из всех, кто поддерживал отношения с этой семьей и до кого смог дозвониться Страйк, наотрез отказалась дать ему номера телефонов кого бы то ни было из хозяев. По ее реакции он заключил, что Пулэмы, вероятно, помчатся к адвокатам при одной только мысли, что до них может докопаться частный детектив.
Исчерпав все возможные пути доступа к находящимся в отъезде Пулэмам, Страйк оставил на голосовой почте Герайнта Уинна вежливую просьбу о встрече, четвертую на этой неделе, но день уже подходил к концу, а Уинн так и не перезвонил. Страйк не мог его винить. На месте Уинна он и сам вряд ли предложил бы свою помощь.
Страйк еще не изложил Робин новую версию, возникшую у него в ходе расследования. Занятая слежкой за Ловкачом с Харли-стрит, Робин в среду позвонила в офис с долгожданной вестью: ей удалось договориться о встрече с Тиган Бутчер в субботу на ипподроме «Ньюбери».
– Отлично! – Страйк, ободренный перспективой действий, тут же направился в приемную своего офиса, чтобы на компьютере Робин открыть Google Maps. – Значит, нам придется там заночевать. Расспросим Тиган, а когда стемнеет, отправимся в Стеда-коттедж.
– Корморан, ты шутишь? – поразилась Робин. – Скажи, по какой непонятной причине ты хочешь устроить раскопки в ложбине?
– Ты как будто заговорила детскими стишками, – уклончиво ответил Страйк, изучая на мониторе дорогу «Б». – Послушай, мне казалось, там ничего нет. А со вчерашнего дня я почти уверен.
– И что же такого вчера произошло?
– Мне пришла в голову одна идея. Расскажу при встрече. Послушай, я обещал Билли узнать правду о задушенном ребенке, который не дает ему покоя. Единственный путь к абсолютной уверенности – это копать, так ведь? Но если тебе это претит, можешь посидеть в машине.
– А Кинвара? Нам придется нарушить границы ее усадьбы.
– Вряд ли мы накопаем что-нибудь важное. Вся эта территория – просто пустырь. Я скажу Барклаю, чтобы подъезжал туда после наступления темноты. Из меня землекоп никакой. Мэтью не будет ругаться, если в субботу ты не придешь ночевать?
– Разберемся, – сказала Робин, но ее интонация подсказала Страйку, что разобраться будет сложно.
– Не будет возражений, если ты поведешь «лендровер»?
– Мм, а нельзя ли вместо него взять твой «БМВ»?
– Не хотелось бы гонять «бумер» по этим дебрям. А что плохого, если?..
– Ничего плохого, – перебила его Робин. – Все нормально. Возьмем «лендровер».
– Отлично. Как там наш Ловкач?
– Сидит у себя в кабинете. Есть какие-нибудь новости об Аамире?
– Я отправил Энди на поиски его сестры – Аамир поддерживает с ней родственные отношения.
– А сам чем занимаешься?
– В данный момент изучаю сайт Реальной социалистической партии.
– Зачем?
– Джимми много чего постит в своем блоге: где бывает, что видит. Нормально, если ты продолжишь наблюдения за Ловкачом до пятницы?
– Честно говоря, – сказала Робин, – я хотела взять два выходных для решения некоторых личных дел.
– Ох! – вырвалось у Страйка.
– У меня намечена пара встреч, которые важно не пропустить, – объяснила Робин.
Слежка за Ловкачом совершенно не входила в планы Страйка – отчасти из-за непрекращающейся боли в ноге, но в основном потому, что ему не терпелось продолжить поиски для подтверждения новой версии по делу Чизуэлла. А кроме всего прочего, о двухдневном отпуске положено договариваться заранее. Но если вдуматься, Робин только что согласилась пожертвовать субботой и воскресеньем ради охоты за призраками в лощине.
– Ну ладно. У тебя, кстати, все в порядке?
– Все хорошо, спасибо. Если по Ловкачу будет что-нибудь новое, сразу дам тебе знать. Короче, в субботу, видимо, надо выезжать из Лондона в одиннадцатом часу.
– Опять от «Бэронз-Корт»?
– А тебя устроит, если мы встретимся у метро «Стадион Уэмбли»? Так проще – в пятницу вечером я буду поблизости.
На самом деле это его тоже не устраивало: расстояние вдвое больше, да еще с пересадкой в метро.
– Ну ладно, – еще раз сказал он.
После того как Робин повесила трубку, он остался сидеть за столом, обдумывая этот разговор.
Она явно темнила насчет своих встреч, которые так важны, что их нельзя пропустить. Страйку вспомнилось, что во время телефонных разговоров с Робин, когда ему требовалось обсудить с ней детали их напряженной, нервной и подчас опасной работы, на заднем плане клокотал от злости Мэтью. Сама она дважды пыталась уклониться от перспективы копать твердую землю на дне лощины, а сейчас еще предложила поехать на «БМВ», а не на танке-«лендровере».
Он почти забыл о своих возникших пару месяцев назад подозрениях, что, Робин, возможно, пытается забеременеть. У него перед глазами возник раздувшийся живот Шарлотты. Робин не относилась к тем женщинам, которые спокойно оставляют своего новорожденного младенца. Если Робин беременна…
Хотя Страйк, мысливший, по обыкновению, логически и последовательно, подозревал, что его теоретизирование основано на весьма скудных данных, его воображение рисовало будущего отца, Мэтью, который слушает, как Робин напряженно просит освободить ее на пару дней для медицинского осмотра и сдачи анализов, а сам злобными жестами показывает, что в ее положении надо поостеречься и быть внимательнее к своему здоровью.
Страйк вернулся к блогу Джимми Найта, но дольше обычного не мог обуздать смятение ума.
61
Ну, мне-то вы могли бы сказать. Мы с вами такие друзья.
Генрик Ибсен. Росмерсхольм
В субботу утром попутчики Страйка в лондонском метро освободили для него чуть больше места (даже с учетом вещмешка), чем требовалось. Благодаря своему весу и боксерскому профилю он, как правило, с легкостью рассекал толпу, но от его приглушенной брани на лестнице станции метро «Стадион Уэмбли» (лифты не работали) пассажиры проявляли особую осторожность, чтобы случайно его не толкнуть и не оказаться у него на пути.
Страйку основательно подпортил настроение Митч Паттерсон, которого он утром засек из окна своего офиса: тот, одетый – совсем не по возрасту и не по комплекции – в джинсы и куртку с капюшоном, топтался у подъезда напротив. Озадаченный и разозленный новым появлением соглядатая, Страйк не имел возможности выйти из дома иначе как через парадную дверь, а потому заказал такси прямо к подъезду и вышел только после уведомления о том, что машина уже на месте. Надо было видеть лицо Паттерсона, когда тот услышал: «Доброе утро, Митч», но Страйка покоробила наглость этого баклана, который взялся самолично вести слежку за офисом агентства.
