– Но ты же так не захочешь, верно?.. Погоди, – занервничала Робин. – Ты что, собираешься меня сослать в офис, к письменному столу, чтобы я отвечала на телефонные звонки?
– Нет, – ответил Страйк, отгоняя от нее клубы дыма. – Я просто хотел узнать, думаешь ли ты в принципе о будущем.
– Ты хочешь, чтобы я ушла? – еще больше встревожилась Робин. – Чтобы занялась элементар…
– Да нет же, Эллакотт, черт возьми. Я просто спрашиваю, задумываешься ли ты о будущем, вот и все.
Он наблюдал, как Робин откупоривает маленькую бутылку.
– Конечно задумываюсь, – неуверенно сказала она. – Надеюсь, мы сможем слегка оздоровить баланс, чтобы не высчитывать гроши, но я люблю, – дрогнувшим голосом выговорила она, – свою работу, и ты это прекрасно знаешь. Мне больше ничего не нужно. Выполнять свои обязанности, двигаться вперед… и, быть может, сделать агентство лучшим в Лондоне.
Ухмыляясь, Страйк чокнулся своим пивным стаканом о ее шампанское:
– Тогда имей в виду: помыслы у нас абсолютно одинаковы, а пока я буду тебе излагать следующую мысль, вполне можешь чуток выпить, идет? Тиган сумеет вырваться только минут через сорок, а потом надо будет как-то убить время до вечерней поездки к ложбине.
Прежде чем договорить, Страйк проследил, чтобы она сделала глоток шампанского.
– Напускать на себя бодрый вид вопреки всему – это непродуктивно.
– Ну, здесь ты ошибаешься, – возразила ему Робин. Пузырьки шампанского лопались у нее на языке и вроде как придавали ей смелости, хотя еще не ударили в голову. – Иногда, напуская на себя бодрый вид, ты реально себя подстегиваешь. Бывает, налепишь смелое лицо и шагаешь навстречу миру, а через некоторое время даже играть больше не приходится – это ты и есть. Надумай я ждать от себя готовности выйти из дому… ну, ты понимаешь… меня бы сейчас тут не было. Нет, мне требовалось выползти на свет до наступления внутренней готовности… А иначе я до сих пор торчала бы в четырех стенах. И между прочим, – она посмотрела ему в лицо своими красными, опухшими глазами, – я работаю с тобой два года, и – мы оба это знаем – любой врач велел бы тебе больше полеживать, подняв ногу вверх, а ты вкалываешь как проклятый.
– И что в итоге? – рассудительно спросил Страйк. – На неделю вышел из строя, а подколенное сухожилие вопит о пощаде каждый раз, когда делаю больше сотни шагов. Хочешь проводить параллели – пожалуйста. Я на диете, выполняю упражнения на растяжку…
– А вегетарианский бекон, который тухнет в холодильнике?
– Тухнет? Эта еда, как промышленная резина, меня переживет. Послушай, – он не хотел сбиваться с мысли, – будет просто чудом, если после прошлогодних событий тебя не настигнет отсроченное воздействие. – Его глаза остановились на кончике выглядывающего из-под ее манжеты багрового шрама. – Ничто в твоем прошлом не мешает тебе делать эту работу, но если ты намерена продолжать, то должна позаботиться о себе. Надумаешь взять отпуск…
– Этого я хочу меньше всего…
– Вопрос не в том, чего ты хочешь. Вопрос в том, что тебе необходимо.
– Рассказать тебе одну смешную штуку? – сказала Робин. То ли от большого глотка шампанского, то ли по другой причине, но ее настроение совершило потрясающий скачок вверх и сделало ее более разговорчивой. – Ты наверняка подумал, что на прошлой неделе у меня была уйма панических атак, скажешь, нет? Я пыталась найти жилье, смотрела квартиры, моталась по всему Лондону, куча людей неожиданно подходили ко мне сзади, а это основной спусковой крючок, – объяснила она, – когда кто-то незаметно подкрадывается сзади.
– Тебе не кажется, что для таких объяснений надо пригласить Фрейда?
– Но я была в полном порядке, – сказала Робин. – Наверно, потому, что мне не приходилось…
Она вдруг осеклась, но Страйк уже понял, о чем пойдет речь, и наудачу подытожил:
– Если дома все хреново, эта работа становится практически невозможной. По себе знаю. У меня такое бывало.
Вздохнув с облегчением оттого, что ее поняли, Робин отпила еще шампанского и уточнила:
– Думаю, мне было хуже: приходилось скрывать, что происходит, упражнения выполнять тайком, поскольку при малейших признаках моего неважного самочувствия Мэтью начинал орать, почему я не отказываюсь от этой работы. Сегодня утром я подумала, что это он до меня дозванивается, потому и не взяла трубку. А когда Уинн стал поливать меня грязью – ну да, возникло такое чувство, будто я ответила именно на звонок мужа. И Уинн мог бы даже не говорить, что я ходячая пара титек, взбалмошная дуреха, которая не осознает, что это ее единственный достойный атрибут.
«Мэтью тебе уже нечто подобное говорил, так ведь?» – подумал Страйк, рисуя в своем воображении несколько карательных мер, которые, по его мнению, пошли бы только на пользу ее муженьку. Медленно и осторожно он сказал:
– То, что ты женщина… Когда ты одна на задании, я действительно беспокоюсь о тебе больше, чем о любом из мужиков. Выслушай меня, – твердо сказал он, когда она в панике открыла рот. – Между нами не должно быть недомолвок. Просто послушай, ладно? Ты, рассчитывая только на свой ум и полученное обучение, два раза избежала верной смерти. Черт, готов поспорить на что угодно: Мэтью до таких подвигов очень далеко. Но третьего раза я не хочу, Робин, потому что удача может тебе изменить.
– Фактически ты приказываешь мне вернуться к офисной работе…
– Можно, я закончу? – сказал от твердо. – Я не хочу тебя потерять, поскольку ты – лучшее, что у меня есть. В каждом нашем совместном деле ты откапывала доказательства, которые я бы упустил, ты находила подход к людям, которых я нипочем не сумел бы разговорить. Мы достигли нынешнего положения в значительной степени благодаря тебе. Но в стычках с подонками, склонными к насилию, обстоятельства всегда будут против тебя, а отвечать придется мне. Я – старший партнер, на меня можно подать в суд…
– Ты беспокоишься, что я подам в суд?..
– Нет, Робин, – резко сказал он, – я беспокоюсь, что ты когда-нибудь откинешь концы и мне придется с этим жить все оставшиеся годы.
Сделав еще глоток «Дум-бара», он продолжил:
– Отпуская тебя на дело, я должен знать, что ты душевно здорова. Сейчас мне от тебя нужна железная гарантия, что в самое ближайшее время ты займешься своими паническими атаками: в противном случае последствия ударят не по тебе одной.
– Ну ладно, – пробормотала Робин и, когда Страйк приподнял брови, добавила: – Даю слово. Я сделаю все, что полагается. Непременно.
Толпа вокруг загона прибывала. Вероятно, всем хотелось видеть, как поведут участников следующего забега.
– Как у тебя дела с Лорелеей? – спросила Робин. – Она мне нравится.
– Тогда, боюсь, у меня для тебя плохие новости, потому как в прошлые выходные разбежались не только вы с Мэтью.
– О черт. Прости. – Робин скрыла свое смущение, отпив еще шампанского.
