Ее родители потратили на сегодняшнее торжество не одну тысячу фунтов. В переполненном зале гости не могли дождаться, когда же молодые займут места за центральным столом. Робин, бледнее своего подвенечного наряда, последовала за Мэтью, и зал взорвался аплодисментами.
Создавалось впечатление, что дотошный официант нарочно причиняет неудобства Страйку. Тот возвышался на виду у всех, но ему даже не предложили сесть. Линда, которая оказалась на голову ниже сыщика, не отходила ни на шаг, пока молодой подавальщик раз за разом без надобности поправлял десертную вилочку и поворачивал тарелку, заботясь о гармонии декора. Лицо Линды было полуприкрыто полями серебристой шляпки, но Страйк заметил, что новоиспеченная теща злится.
– Я вам очень признателен, – выдавил он, когда официант наконец убрался с глаз долой, но стоило ему взяться за спинку стула, как Линда деликатно коснулась ладонью его рукава.
Это мягкое касание сковало его крепче наручников: от Линды исходили токи материнского возмущения и оскорбленного гостеприимства. Ее сходство с дочерью было поразительным. Даже потускневшие волосы еще сохраняли золотисто-рыжий оттенок, а поля серебристой шляпки подчеркивали цвет серо-голубых глаз.
– С какой целью вы приехали? – процедила она, хотя официанты уже разносили закуски.
Но по крайней мере, вид деликатесов отвлек большинство гостей, дав им повод для обсуждения долгожданного банкета.
– Чтобы попросить Робин вернуться к работе.
– Вы сами ее уволили. Она была просто убита.
В ответ на такой упрек он мог бы сказать многое, но предпочел этого не делать из уважения к Линде, которая тяжело переживала несчастный случай, постигший ее дочь.
– Работая у вас, она трижды рисковала жизнью, – заливаясь краской, продолжила Линда. – Трижды.
Не покривив душой, Страйк мог бы ответить, что готов взять на себя ответственность только за один из трех случаев. Второе нападение на Робин произошло исключительно из-за нарушения его четких инструкций, а в третий раз она попросту проявила самодеятельность, тем самым подставив под удар как расследование убийства, так и налаженный бизнес.
– Дочь потеряла сон. Я слышала, как по ночам она плачет.
У Линды горели глаза. Отпустив рукав Страйка, она прошептала:
– У вас дочери нет. Вам не понять наших чувств.
Не успел он собрать в кулак свои угасающие силы, как Линда решительно зашагала к центральному столу. Робин, как он заметил, даже не прикоснулась к закускам. Он поймал на себе ее тревожный взгляд: она как будто боялась, что ее бывший босс развернется и уйдет. Но тот, едва заметно вздернув брови, все же занял отведенное ему место.
Крупная фигура слева от него зловеще шевельнулась. Повернув голову, Страйк увидел почти такие же глаза, как у Робин, а в придачу – воинственный подбородок и лохматые брови.
– Вы, наверное, Стивен, – заговорил Страйк.
Старший брат Робин буркнул что-то невнятное, но не оттаял. Им двоим, рослым и плечистым, рядом было тесно; потянувшись за пивом, Стивен задел локтем Страйка, на которого глазели все соседи по столу. Неопределенно-приветственным жестом Страйк поднял правую руку, вовремя не сообразив, что она забинтована, и лишь привлек к себе еще больше внимания.
– Здрасте, я Дженни, жена Стивена, – обратилась к нему статная брюнетка. – Хотите?
Над тарелкой мужа она протянула Страйку свой нетронутый высокий стакан пива. На радостях Страйк готов был ее расцеловать, но, видя мрачность Стивена, ограничился сердечным «спасибо» и тут же влил в себя полпинты. Краем глаза он заметил, как Дженни шепчет что-то на ухо мужу. Тот, дождавшись, когда Страйк опустит стакан, прочистил горло и ворчливо бросил:
– Надо думать, поздравлений ждете.
– С чем? – удивился Страйк.
Лицо Стивена едва заметно смягчилось.
– С поимкой этого душегуба.
– А ну его.
Взяв вилку левой рукой, Страйк атаковал суфле из лосося. Прикончив его в два счета, он заметил, как развеселилась Дженни: вероятно, от него ожидали более светских застольных манер.
– Извините, – пробормотал он. – Оголодал на свежем воздухе.
В глазах Стивена мелькнуло подобие одобрения.
– Разве этим наешься? – фыркнул он, изучая собственную порцию суфле. – Воздух один.
– Корморан, – вновь подала голос Дженни, – вас не затруднит помахать Джонатану? Он тоже брат Робин – вон там сидит.
Страйк повернулся в указанную сторону. За соседним столиком восторженно жестикулировал стройный паренек, похожий на сестру цветом волос и румянцем. Детектив смущенно помахал в ответ.
– Вернуть ее надумали, что ли? – выпалил Стивен.
– В общем, да, – ответил Страйк. – Надумал.
Он бы не удивился, услышав гневную отповедь, но у Стивена вырвался протяжный вздох.
– По мне, сестра только рада будет. Она как на крыльях летала, пока у вас работала. Я-то в детстве ее подкалывал: она все твердила, что пойдет в сыщики. Дурак был, – прибавил он, взяв с подноса очередную пинту пива и сделав изрядный глоток, а затем продолжил: – Напрасно мы ее гнобили, задним числом понимаю, но потом она… как бы поточнее выразиться… хоть как-то научилась за себя постоять.
Стивен стрельнул глазами в сторону главного стола, а детектив, усаженный спиной к центру зала, под этим предлогом обернулся и украдкой посмотрел на Робин. Она сидела молча, ничего не ела и будто не замечала Мэтью.
– Не сейчас, приятель, – услышал он голос Стивена; оказалось, тот своей длинной могучей ручищей поставил барьер между Страйком и приятелем Мартина, хотя парень уже навис над сыщиком, чтобы задать какой-то вопрос; но теперь юнец ретировался ни с чем.
– Ваше здоровье, – сказал Страйк, приканчивая пинту, которую великодушно передала ему Дженни.
– Привыкайте к роли свадебного генерала. – Стивен в один присест заглотил суфле из лосося. – Как-никак самого Потрошителя изловили. Быть вам теперь знаменитостью.
Принято считать, что человеку, пережившему потрясение, мир видится одним размытым пятном, но у Робин дело обстояло иначе. Банкетный зал приобрел необыкновенно четкие контуры и новые детали: сквозь полузашторенные окна пробивались квадраты света, за оконными стеклами лазурное небо сверкало эмалевой яркостью, камчатные скатерти скрывали свою фактуру под локтями и составленными вразнобой стаканами, разомлевшие гости начали зубоскалить и наливаться пивом, горделивый профиль тети Сью выражал полное безучастие к общей болтовне, а Дженни заигрывала со Страйком, потряхивая своим нелепым желтым кивером. Робин не выпускала Страйка из поля зрения. То и дело упираясь взглядом ему в спину, она уже могла бы по памяти набросать все заломы на его пиджаке, затылок с густыми черными завитками, а также разной толщины уши, одно из которых зацепил нож.
Нет, шок от ее сегодняшнего открытия ничуть не замутнил для нее окружающую действительность. Напротив, он обострил ее восприятие звука и времени. В какой-то миг она услышала, как Мэтью уговаривает ее поесть, но осознала это лишь тогда, когда рассудительный официант забрал ее нетронутую тарелку: все, что говорили окружающие, доходило до нее через толстые стены, которые сомкнулись после того, как Мэтью признал свое вероломство. В невидимой камере, отделявшей ее от всех в этом зале, она почувствовала прилив адреналина, побуждавший ее встать и уйти.
