Берди лежала без сна. Далеко внизу волны бились о скалы, наполняя комнату глухим шумом. В темноте проплывали лица. Напряженное, замкнутое лицо Макса в ту минуту, когда он выходил из дома, чтобы уехать на поиски пропавшей невесты. Лицо мужа Мэй, искаженное гневом и ревностью. Сама Мэй: надевает туфли в роскошной спальне – бесстрастная, спокойная Мэй, которая сбежала, оставив грустную записку и благоразумно прихватив изумрудное колье.
Нет, непонятно. Берди откинула одеяло и села. Она снова подумала о Мэй, но с другой точки зрения – с точки зрения Макса, ведь он попросил ему помочь. Мэй была счастлива с ним и не могла убежать. Так почему все-таки убежала?
Ладно, представим, что Мэй никуда не убегала. Примем версию Макса: это честная, невинная, счастливая девушка. Тогда где же она? Что случилось днем?
Мэй узнала от Макса, что опостылевший муж принял выкуп и уехал. Значит, она наконец-то освободилась и от сцен ревности, и от чувства вины за то, что не призналась, не рассказала о замужестве. Теперь уже ничто не мешает официально оформить отношения с Максом. Откровенное неодобрение семьи компенсируется его безмерным обожанием и твердым намерением жениться, несмотря на внезапно возникшие препятствия. Мэй счастлива, спокойна и даже торжествует. Позирует для портрета, исполняя последнюю на сегодня обязанность перед Максом. А потом может делать все, что пожелает. До вечера далеко, до обеда остается несколько свободных часов. Как она проведет время? Так же, как проводила прежде, до тех пор, пока Уоррен не явился и не нарушил покой: наденет удобные туфли и пойдет гулять по саду.
Берди порывисто встала, достала из сумки фонарик и вышла в темную кухню. В доме было тихо. Макс не вернулся, а остальные, судя по всему, уже легли спать. Она на цыпочках подкралась к входной двери, осторожно приоткрыла ее и шагнула в теплую влажную ночь. Внизу раскинулся сад – густой, черный, мокрый от недавнего дождя. В кустах мерцали глаза кошек. Берди ступила в темноту и начала спускаться по каменным ступеням, освещая путь слабым лучом фонарика. По обе стороны лестницы в зарослях что-то шуршало. Стало страшно, и она остановилась. Глупо! Надо подождать до утра. Но вернуться в дом, ничего не выяснив, нельзя. Стыдно. Остается одно: подавить трусость и двигаться дальше.
У ворот Берди нырнула в сад и начала поиски, время от времени тихо окликая Мэй. Растительность вокруг стояла стеной, однако среди папоротников и кустов четко прослеживалась проложенная Изой тропа. Наверное, Уоррен Дейли шел той же дорогой, подумала Берди, настойчиво пробиваясь сквозь ветки. Наткнувшись на металлическую сетку забора, она осветила фонариком чужую территорию. Справа возвышалась огромная магнолия, слева стояла хижина, куда Иза поселила своего так называемого садовника, – темное пустое деревянное строение с плотно закрытой дверью.
Берди повернулась и двинулась обратно к лестнице, но уже через заросли. Ни сломанные ветки, ни примятая трава не указывали путь, и приходилось прорываться сквозь буйную мокрую растительность. Джунгли встали вокруг непроходимой стеной, лишая возможности увидеть что-нибудь дальше собственного носа. Она с трудом выбралась на каменную лестницу и остановилась. Абсурд! Мэй не могла находить удовольствие в подобных прогулках. Но Макс сказал, что она часто спускалась в сад. Значит, подобно кошкам, легко ориентировалась и бесшумно передвигалась в этих темных дебрях. Не боролась с растительностью, а ходила по собственным, ей одной известным тропам.
Поразмыслив, Берди поступила так, как должна была поступить с самого начала: остановилась и внимательно осмотрелась вокруг, поводя фонариком по темной массе деревьев, кустов и лиан, до тех пор пока глаза не привыкли к формам и очертаниям. Постепенно среди растений наметились узкие свободные пространства, и стало понятно, что дальше тоже что-то есть. Берди пошла вперед, постоянно наклоняясь, следуя за едва заметной тропинкой, огибавшей препятствия. Видимо, это и есть тропинка Мэй. Прихлопнув комара, Берди постаралась не думать о змеях.
В свете фонаря блеснула паутина и в следующее мгновение коснулась лица. Ноги по щиколотку утопали в мокрых листьях. В нос били резкие запахи гниющих фруктов, китайского жасмина и кошек. Берди упорно шагала вперед, хотя и вздрагивала всякий раз, как лиана цеплялась за ногу или за руку. Самыми громкими звуками были собственное тяжелое дыхание и торопливый, испуганный стук сердца.
На небольшой полянке она остановилась и осмотрелась. Луч фонарика выхватил кошачий глаз – неподвижный, яркий. Берди двинулась вперед, наклонилась и увидела в траве не кошку, а украшенный жемчужинами, отражающий свет гребень. Она затаила дыхание, обошла его стороной и сделала еще несколько осторожных шагов.
Мэй лежала под кустом жасмина, лицом вниз. Сияющие, как шелковая шаль, черные волосы, черные брюки, черные туфли. Почти невидимая в темноте, она была холодной, влажной и мертвой.
Глава 7
Прищурившись в резком белом свете прожектора, Дэн Тоби нагнулся над телом девушки и пробормотал, обращаясь больше к самому себе, чем к опустившемуся на колени молодому доктору:
– Задушена. Задушена мертвой хваткой сзади. Шейка как у цыпленка, особых усилий не потребовалось. Сопротивления не оказала. Где стояла, там и упала.
Доктор кивнул и нервно откашлялся. Он отлично знал свое дело и в спокойные минуты не сомневался в правильности выводов, но присутствие Дэна Тоби выбивало его из колеи.
– Шнур так и остался вокруг шеи, – заметил он, чтобы доказать собственную компетентность. – Необычно. Плетеный кожаный ремешок с узлами на концах. Убийца подготовился заранее.
– Да. – Тоби нагнулся ниже и демонстративно изучил ремешок. – Местное производство. Куплено на базаре, примерно месяц назад. Я бы сказал так. А что думаете вы?
За его спиной констебль с функциями детектива Милсон презрительно усмехнулся и взглянул на Берди. Молодой доктор вскинул голову. Тоби повернулся к фотографу:
– Закончил? Можно перевернуть? – Он отступил и тихо выругался: с мокрых листьев за шиворот стекла струя.
Легкое тело перевернули на спину, и Тоби прикоснулся пальцами к небольшому углублению в листве.
– Сухо. Пожалуйста, сфотографируйте вот в этом ракурсе! Берди, во сколько, ты сказала, начался дождь?
Она посмотрела на тело Мэй Тран и вздохнула:
– Примерно в половине шестого.
Сверкнула молния. Доктор занялся своим делом.
– Можете предположить время смерти? – вежливо осведомился Тоби.
– До тех пор… – начал доктор, однако Тоби предостерегающе поднял руку; на лице возникло выражение боли.
– Знаю, что необходимо вскрытие, Джерард. Прошу лишь примерно обозначить границы. Ваше экспертное мнение принесет огромную пользу.
«Негодяй! – подумала Берди. – Ведь ты злишься на меня. И на себя – за то, что днем послал нас с Максом куда подальше. А срываешь зло на ни в чем не повинном докторе».
– При прочих равных, – с достоинством произнес доктор, – смерть наступила от четырех до шести часов назад. Вряд ли раньше.
